— Влад, клянусь тебе!.. — вырывается у меня, но он уже успокоительно пожимает мне руку.
Неожиданно в моей голове возникает новый вопрос.
— Влад, — говорю я нерешительно, — но почему ты действуешь один? Разве не надежнее было послать хотя бы двоих? Как, например, Алека со Станко?
Влад долго не отвечает.
— Нас было двое, — слышу наконец его голос, — и мы имели все необходимое: аппаратуру, катер, комфортабельное временное жилье, специальные скафандры для подводных работ. Не было у нас лишь одного: информации о том, что акватория залива — закрытая зона.
Он делает короткую паузу, потом продолжает:
— Наша стратегия была немного иной, поскольку мы примерно знали район, в котором нужно вести поиски. Как только мы устроили свой лагерь на Малом, я вышел в море, чтобы провести некоторые предварительные исследования, а мой товарищ остался на острове. Патрульный катер подходил, все время прикрытый скалами Малого, и я слишком поздно обнаружил его… У меня не было другого выхода, как побыстрее оставить залив, потому что только так можно было спасти наше задание…
Мы сидим вплотную друг к другу, и мне кажется, что я сам ощущаю те душевные мучения, те угрызения совести, которые сейчас переживает Влад. И я не осмеливаюсь промолвить ни слова.
— Ты, наверное, хочешь спросить меня, в чем же состояла такая серьезная опасность? Конечно, морской патруль — это отнюдь не шайка пиратов-головорезов, и я не имею в виду угрозу собственной жизни. Просто… аппаратура и скафандры не были замаскированными под земное производство, а мы сами — не земляне, и это было совсем нетрудно установить… Мы не имели права раскрываться…
Снова наступает продолжительное молчание.
— И где же твой товарищ сейчас? — нарушаю наконец тишину.
— Не знаю, — голос Влада звучит спокойно, но мне кажется, что сам он стал чаще дышать. — На Малом нет ни одного следа. Хотя я ещё не потерял окончательно надежды, что ему удалось выйти из той ситуации живым…
Тон, которым произнесены последние слова, так резко контрастирует с содержанием, что мне отчаянно хочется возразить, запротестовать, убедить Влада в ошибочности его опасений, но какой-то внутренний голос подсказывает: все это не так просто, как могло бы показаться на первый взгляд.
— Послушай, Влад, — произношу наконец, немного успокоившись, — а почему бы вам не установить с нами официального контакта? И тогда совершенно открыто вернуть себе всю станцию.
Влад вздыхает.
— К сожалению, пока что это невозможно, — говорит он, — потому что первый вопрос — с кем «вами»? Пока Земля будет делиться на части, враждующие между собой, пока на ней будут уживаться такие несовместимые вещи, как благосостояние и ужасная бедность, пока она не станет общим домом для всех, кто на ней живет, — до тех пор наша цивилизация не будет делать даже попыток завязать с вами какие-то контакты. Извини, если это звучит чересчур напыщенно, но такова позиция нашего планетарного руководства.
Мы снова долго молчим, думая каждый о своем.
— Это все, Нику, о чем я хотел тебе рассказать, — наконец нарушает молчание Влад. — Об остальном ты уже можешь догадаться.
В общих чертах я догадываюсь, детали же выяснять сейчас не хочется, и поэтому спрашиваю о главном:
— И что же ты собираешься делать дальше?
— Сейчас я возьму катер, разыщу станцию и извлеку из неё энергетическую установку, — отвечает Влад таким тоном, как будто речь идет об обычной прогулке при солнечной погоде.
— Ты что?! — невольно вырывается у меня. — Это же почти самоубийство!!!
— У меня нет другого выхода. Если не я сегодня, то Алек и Станко сделают это завтра. Да и шторм не такой сильный, чтобы у меня совсем не было шансов, даже хороших шансов. Тебя я попрошу лишь немного посидеть здесь, пока я не выведу катер в море. Завтра свяжешься с базой, скажешь, что пропал член экспедиции. Финал, конечно, не очень достойный, зато в конечном итоге выиграют все.
То, что задумал Влад, является полнейшей неожиданностью для меня, но я поражен не самым планом, а той ролью, которая отводится в нем мне.
— Влад, Влад, — говорю с горечью, и голос мой вздрагивает от обиды, зачем же ты так со мной?
— Извини, Нику, но зачем это тебе? — в ответе Влада проскальзывают извинительные нотки. — Я должен выполнить задание, это моя обязанность, и я выполню его даже ценой собственной жизни, ведь в конце концов к станции можно добраться и в самом акваланге. Но чего хочешь ты?
— Я — твой друг, и должен тебе помочь, — лихорадочно начинаю искать аргументы в свою пользу. — Уверяю, вдвоем нам будет намного легче. Я лучше тебя вожу катер, при необходимости помогу под водой, да и мало что может случиться! А в случае чего доберусь до Бермуд в акваланге.
— Ты не сможешь определить направления, — голос Влада невозмутим.
— Ты хочешь меня на целую ночь оставить в компании инопланетян?!
— Я сам инопланетянин…
Видя, что мне никак не удается пошатнуть позицию Влада, я начинаю впадать в отчаяние. И здесь спасительная мысль приходит мне в голову.
— Влад, ты держишь свое слово? — спрашиваю почти торжественно.
Ответ звучит не сразу:
— Да, можешь не сомневаться.
— В прошлый раз ты обещал мне предоставить право осознанного выбора. Я его только что сделал. Как же твое слово?
К моему удивлению, пауза на этот раз не тянется слишком долго.
— Идем, — бросает Влад и порывисто встает.
Я тоже поднимаюсь с «каменного дивана» и лишь в этот миг замечаю, что вокруг уже полнейшая темнота, по штормовке сечет отвратительный мелкий дождик, а где-то внизу, под нами, неистовствуют волны, со всего разбега ударяясь об исполинские камни, молчаливыми часовыми стоящие возле побережья.
Волны накатываются на вязкий пляжный песок с интервалом в несколько секунд и, мягко говоря, не содействуют осуществлению нашего замысла: протолкать катер вдоль побережья к тому месту, где береговая линия резко поворачивает вправо, оттуда немного продрейфовать, отдавшись на милость моря, и лишь после этого заводить двигатель. Потому что хотя шум волн, свист ветра и лопотание дождевых капель и создают неплохой звуковой занавес, но лучше надежно застраховаться от всяческих неожиданностей.
Меня уже длительное время не оставляет легкое ощущение ирреальности того, что происходит со мной. Внеземные цивилизации, инопланетяне, энергетические станции, локальные изменения гравитационного поля, — все это похоже на не слишком умелый розыгрыш. Но вместе с тем нельзя не видеть того, что ситуация, в которую я попал, чрезвычайно серьезная. Позорная мысль «И какого черта я сюда влез?» уже пыталась подняться из глубин подсознания, и хотя первый раз мне легко удалось загнать её обратно, она никуда не пропала, а просто затаилась в недосягаемом месте.
