– Он сказал, что каждый час здесь имеет значение… Ваш сигнал, Иван Алексеевич, может оказаться решающим.
Доктор во время разговора Марины с министром стоял близко от телефона и слышал голос Василия Климентьевича.
При первых же словах Марины доктор изумленно поднял брови, но в следующее мгновение, поняв что-то, закивал. Он снял очки и тыльной стороной ладони вытер краешек глаза.
А Марина все говорила Кленову, как она благодарна ему, именно ему, за спасение Матросова, за радий-дельта!.. Она передавала Кленову благодарность человечества за спасение всего живого на Земле.
Марине показалось, что губы Кленова дрогнули. Может быть, это была тень счастливой улыбки.
Доктор отстранил Марину. Он взял безжизненную руку Кленова, чтобы пощупать пульс. Очки он так и не надел, и глаза его показались Марине круглыми, добрыми, детскими.
Он грустно покачал головой и сказал:
– Всю жизнь он служил призрачной мечте…
Марина опустилась у постели на колени, взяла длинные холодные пальцы, стала тереть их, чтобы согреть.
Лицо у Кленова было величественно спокойно. Черты его обострились и стали неподвижными.
Доктор встал, отвернулся и начал искать в кармане платок.
Марина упала на грудь старика и зарыдала.
– Вы знаете, – сказал доктор, сморкаясь, – он как-то говорил мне, что над ним некому будет поплакать… Как он ошибался!.. Он всю жизнь только ошибался…
– Бедный Иван Алексеевич… – сквозь рыдания проговорила Марина, – несчастный профессор Кленов!
– Нет, – сказал Шварцман, – это неверно. Он умер счастливым… благодаря вам…
Глава III. Посмертный бой
Специально нанятая агентом Интеллидженс сервис яхта не рискнула ночью приблизиться к западному берегу Ютландии.
Два якоря едва удерживали ее на месте.
Старый сыщик знал эти места: мелкое опасное море и бесконечные дюны на берегу, похожие на большие песчаные волны.
Сыщик с трудом дождался утра. Кутаясь в развевающийся на ураганном ветру плащ, он стоял на палубе, вглядываясь в пустынный, мертвый берег. По временам он заходил в каюту.
Висящий на стене репродуктор мерно отсчитывал «ти-ти-ти…».
Загадочная волна еще не исчезла. Агент успокаивался, и в нем росла уверенность, что он откроет эту последнюю тайну Земли.
Когда рассвело, сыщик вызвал капитана яхты.
Капитан явился вместе со своим помощником. Оба они – один толстый и низкий, другой высокий – молча остановились перед ним, придерживая рукой срывающиеся фуражки.
Сыщик сказал:
– Я отправлюсь на берег. Если понадобится, пересеку полуостров.
Моряки одновременно кивнули.
– Вам надлежит перевести яхту к восточному берегу Ютландии.
Моряки взглянули по направлению на восток, потом друг на друга к на сыщика.
– Это все, – закончил агент и приказал спустить шлюпку.
Моряки повернулись. Впереди пошел, страдая особенно усилившейся за последнее время одышкой, капитан, сзади, выставив из воротника свою тощую шею, – помощник.
Через час с опасностью быть разбитой штормовыми волнами шлюпка высадила агента № 642 на берег Ютландии. С ним вместе был и его несколько странный багаж – мотоцикл с радиоприемником, расположенным на багажнике.
Сидевшие в шлюпке матросы видели, как хозяин яхты скрылся на мотоцикле за дюнами, въехав в плотную тучу песка.
Сыщик пересекал полуостров Ютландия по геометрической прямой. На пути его лежали бесконечные сухие степи, покрытые скучным жестким вереском.
Когда-то прежде здесь росли дубовые леса, погибшие от неумеренных порубок. Впоследствии на месте их гибели образовался слой аля – связанного железом песчаника, – не дававшего возможности растениям развиваться.
Скрытые в кожаном шлеме наушники передавали мерные звуки. Сыщик мчался вперед, руководствуясь волной, как радиопеленгом.
К вечеру на горизонте показалась буковая роща, но, кроме гнилых, полуобломанных вершин и новой поросли, поднявшейся выше старых стволов, сыщик увидел и еще кое-что, заставившее его остановиться и наблюдать за происходящим на некотором расстоянии.
Ему был хорошо виден старинный замок с зубчатыми стенами и высокими остроконечными башнями. К этому замку прямо через дряхлые деревья рощи шел подлинный морской крейсер, застилая небо срывающимся с труб дымом.
Сыщика ослепил огонь. Потом он увидел рухнувшую башню. Наконец до него докатился звук выстрела.
Сыщик решил, что он сошел с ума.
Среди леса стоял морской корабль и обстреливал из восьмидюймовых орудий средневековый замок.
Да, действительно гибель мира близка! Что можно придумать невероятнее!
Обстрел продолжался.
Теперь сыщик увидел еще, что замок весь окружен машинами совершенно невиданного им типа.
Через несколько минут во многих местах стены замка обвалились. Наконец на одной из башен появился белый флаг.
Сыщик тихо повел свой мотоцикл к месту этого необыкновенного боя.
Навстречу попался английский солдат. Лицо у него было бледное, небритое.
Сыщик спросил его, что здесь происходит.
Солдат, услышав прекрасную английскую речь, несказанно обрадовался.
– Этими машинами завладели рабочие, сэр. Они сагитировали водителей. Мы стояли здесь, девятнадцатая дивизия армии солидарности. Никто не ожидал такой стремительной атаки машин… Да никому и не было охоты драться! Сейчас рабочие берут замок.
– А чей это замок?
– Вельта.
– Вельта! – воскликнул сыщик, и глаза его сузились. Побагровел старый шрам.
Вдруг сердце сыщика почти остановилось. Прекратились таинственные звуки «ти-ти-ти», в унисон с которыми билось и его сердце.
В этот момент на стене замка показалась фигура. Ветер трепал на ней одежду.
– Эй вы, отродье свиней и сусликов! – загремел хриплый бас, уносимый бешеным ветром. – Какого черта вам нужно?.. Зачем вы повернули хозяйские машины и заставляете их стрелять в хозяйское же добро?
На мостик сухопутного броненосца взошел молодой человек:
– Господин слуга своего хозяина! Прежде всего нам надо, чтобы вы прозрели так же, как прозрели те парни, которых вы послали на дикую авантюру. Мы, немецкие, датские и шведские рабочие, пришли сюда вместе с вашими вернувшимися машинами с требованием выдать нам одного советского парня, который заточен у вас в подземелье. Он поможет всем людям не задохнуться.
– Откуда вам это известно? – заревел Ганс.
– Слухом эфир полнится. Мы войдем в замок, возьмем парня и спокойно уйдем, не разбив даже ни одного окошка, кроме тех, которые уже разбиты.
