- Как же, как же, - судя по улыбке, он отлично все понял, - во времена недоброй памяти Восьми Лет вещь была актуальная. Можно сказать, - необходимая. Так что объясняйся. Я буду говорить в обычном стиле, потому что мне - можно…
Дубтах - кивнул в знак того, что все понял, быстро передав суть сложившейся проблемы.
- Да? И о каких же суммах идет речь? Нарисуй лучше…
Дубтах сунул в объектив развернутый блокнот с крупно начертанной ярким фломастером надписью: "Ок. 120 млн. mS"
- А почему ко мне обратился? Соответствующих ведомств нет?
- Ведомства из людей состоят. Угадайте, сколько времени будет существовать это, - он ткнул большим пальцем себя в грудь, - устройство, когда об этих обстоятельствах узнает первый же искатель, - он сделал жест блокнотом, - этого?
Глаза Кускрайда подозрительно сузились:
- Тебе, понятно, эта сумма была бы лишней. Ты-то почему решил делиться? Внезапный приступ бескорыстия?
- Вы не помните истории "Синей Астры"? Я вот ее частенько вспоминаю. Этот бриллиант весом в двести восемнадцать карат сменил бо- ольшое количество владельцев, только никто из них не прожил достаточно долго, чтобы успеть продать его хотя бы за мало-мальски приемлемую цену… Эта печальная история кончилась так, как это и положено: попала в сокровищницу Императора… Мораль: только идиот может рассчитывать на то чтобы вдруг, без постепенного создания структуры приобрести подобную вещь в свою частную собственность… Если конечно хочет жить. Для того, чтобы наложить на нее свою руку, нужно быть именно Императором. В крайнем случае - князем. Уже - быть, исходно. Эта вещь была бы одинаково смертоносной как для бескорыстного бессребренника, так и для вора. Даже достаточно хитрого.
- Ты это к чему?
- К тому, что я - не князь. Ни в коем случае. Я отдаю себе в этом полный отчет.
- Хо-хо, - невесело проговорил Кускрайд, - так тебе для тыих мест непременно нужно князя? А каким-нибудь методом перевести?
- Извините. Я бы не хотел вдаваться в подробности, и скажу только, что это совершенно немыслимо. Так что присылайте доверенное лицо. Только пусть лучше оно будет очень доверенным.
- Уж не намекаешь ли ты…
Сердце у Дубтаха предательски ухнуло, но он сумел сохранить на лице выражение чуть усталой невозмутимости и только отрицательно покачал головой:
- Ни в коем случае. Это было бы даже нежелательно. Поймите меня правильно, - я никоим образом не сомневаюсь в вашей компетентности и умении решать проблемы, но тут нужно… Нужна по крайней мере хоть какая- то форма…
Кускрайд фыркнул:
- Там что, - нужно будет бегать под пулями? Прыгать с парашютом? Плавать с аквалангом? Лазать по отвесным скалам?
- Да нет, не думаю… Но сам по себе…
- А нет, так и не говори глупостей! - Он помолчал, внимательно глядя Дубтаху в лицо. - Насколько я понимаю, быть нужно достаточно срочно?
- Не могу сказать, чтобы дело обстояло именно так. Мне трудно представить себе, чтобы кто-нибудь обнаружил случайно то же, что… Что стало известно мне. Но, разумеется, слишком медлить тоже не следует, просто потому что времени терять не следует ни при каких обстоятельствах.
- Отлично, - в голосе сановника явственно чувствовалось облегчение, - значит, - не будет большой беды, если мы увидимся послезавтра? Совершенно, понимаешь ли, нет времени…
А, однако же, похоже на то, что покровитель увлекся не на шутку. И можно быть на сто процентов уверенным, что он ни единой душе не расскажет об истинной цели своего круиза.
- Кстати, - ты- то откуда взял эти сведения?
- Исключительно на основе изустных преданий, мною впоследствии собственноручно проверенных. Уверяю вас, теперь использование всех этих источников информации стало крайне маловероятным…
- Уверен?
Дубтах позволил себе слабо улыбнуться:
- Очень. Так что же, - мне ждать?
- Уж будьте так, - ге-е-е-е, - любезны…
- А, однако же, тяжелая у вас должность, Ваше Высокопревосходительство: кое-что все равно приходится делать самому…
- Мерзавец, - укоризненно проговорил Кускрайд, - никакого почтения к старшим… Кстати, если уж я приеду, то не только для того, чтобы работать: хоть раз в жизни воспользуюсь случаем…
- Обеспечим. Эти военные такие в этом смысле умелые и опытные люди. Я, признаться, и не ожидал от них такого рода талантов. Рагн.
- Рагн.
Шеф прибыл, как положено, на модифицированном "Аэролите - 1001", на котором и как правило передвигались высшие должностные лица "Зенита". Дубтах, напялив на себя цветастый патанг на два размера больше, если применительно к патангу имеет смысл говорить о размере, ждал его на аэродроме. Две симпатичнейшие шлюхи, специально для такого случая нанятые в одном из массажных кабинетов, коих за время боевых действий расплодилось видимо-невидимо, похожие, как близнецы, круглопопые, острогрудые, довольно рослые, с лоснящейся смуглой кожей, очаровательно улыбаясь, надели на господина департамент-директора пышные гирлянды из неимоверно душистых цветов. Самое приятное, что эти дети природы - не изображают улыбку, отрабатывая деньги, а взаправду улыбаются, щуря и без того узковатые, длинные, сверкающие глаза, блестя ослепительно белыми зубами. Высокий гость, пребывавший во вполне понятном состоянии расслабленности, при виде всей этой компании открыл рот: девушки - девушками, но вид подчиненного при деловито-бесстрастной физиономии, при сверкающих часах "Профундус" на левом запястье и в слоновом патанге поверх льняной безрукавки и моряцких штанов оставлял неизгладимое впечатление. Картину венчали, - или основывали, - две сандалии мастерской местной фабрикации. Впрочем, опомнился он быстро: подставил шею под обе, - снежно- белую и огненно-красную, - гирлянды, сделал знак мрачному типу с кладью, обнял обеих девиц за гладкие бока и чмокнул поочередно обоих. И до боли знакомо рассмеялся:
- Ге-е-е-е!
Дорогой шеф веселился с такой простодушной веселостью на протяжении всей подготовленной для него культурной программы, что Дубтах, наблюдая за ним, вдруг уподобившимся нанятым девицам, вдруг почувствовал некоторое разлитие желчи, что-то, подобное вроде бы завистливому раздражению, но и не совсем. Он - принимал участие, выступал, насколько можно, в роли консультанта относительно Кускрайдовых вкусов и пристрастий, но организовывал и планировал все в конечном итоге не он: для этой цели был приглашен специалист. Парадокс: какое бы, порой - совершенно новое, дело ни возникло, неизменно находится человек, который, кажется, именно для него и создан, а если бы дела этого не появилось, он так и прозябал бы в безвестности. Черт его знает, этого солдатика лет двадцати от силы, но только уже неделю спустя никто и не мыслил организацию приема высоких гостей или просто высокопоставленных шалостей без его участия. Он сумел разобраться в местном колорите, и разобрался уже, что за таковой колорит сойдет для людей пьяных и не слишком искушенных, и где чего достать, и к кому подойти, и как договориться с местными любвеобильными красавицами, поначалу - не зная на машшарат-маллом ни единого слова, а потом - с неимоверной скоростью выделив и усвоив главные для своего рода деятельности слова. Он приходил, и гирлянды как по маслу надевались на шеи, Уатах послушно восходила на послушно-безоблачное небо, и дули нужные ветры, и готовились вкуснейшие блюда, которые, ко всем своим достоинствам, сходили для высокопоставленных за местный колорит, и девицы были сговорчивы, и триппера до сих пор ни с кем из высокопоставленных не приключилось. Когда юноша ходил по окружающей его действительности Семи Тысяч Островов, то невооруженным глазом было видно, - приглядывается, и спустя некоторое время - непременно вернется, и ни в коем случае не пропадет, и быть ему на Островах среди первачей. Так что Его Высокопревосходительство повеселилось на славу, и Дубтах отчасти - участвовал в развлечениях, а отчасти - отходил от них, мотивируя неотложными делами. Дела у него и вправду были: он готовил, мысленно рыдая и раздирая себе щеки ногтями, "Утренний Ветер" к его последнему полету. Самолет - вообще, а систему спасения - в частности. Наконец, однажды утром Лугайд Шалва Кускрайд проснулся не бог знает где, а в номере отеля с кондиционированием, при мешках под глазами, и начал свой день не с местного пива, кощунственно называемого коа-кои, не с коньяка "Грольм", не с кофе по-джентльменски даже, а с минеральной водички "Эсквитэ". Дубтах ходил вокруг него, укоризненно смотрел, цокал языком, а под конец даже собственноручно померил шефу давление, после чего категорически отказался в этот день катать его на "Утреннем Ветре". Кускрайд глядел виновато, но к следующему дню пришел к обычной для себя относительной норме и они вылетели. Только после долгих и мучительных раздумий Дубтах понял, как именно в данном конкретном случае осуществить главный тактический принцип: самому выбирать себе поле сражения, потому что для него таким избранным полем боя так или иначе оказывался "Утренний Ветер". Предварительно он хорошо поработал над системой связи, подразумевавшей равный доступ к ней первого и второго пилотов. Теперь, после внесения незначительных изменений в программу управления связью, второй член экипажа, по желанию первого, слышал либо действительно связь, либо электронную запись связи, своего рода Виртуальный Эфир, либо, наконец, вообще переставал что-либо слышать, потому что гораздо спокойнее, когда жертвенный баран понятия не имеет, что его ведут именно к алтарю. В этот день путь "Утреннего Дождя" напоминал более всего букву "V", резко и неукоснительно изломанную под сравнительно тупым углом: Дубтах питал определенные сомнения в навигаторских дарованиях своего уважаемого шефа и знал, что к своим машинам контроль зоны операции не относится. С другой стороны он отлично понимал, что претворять свой План в жизнь внутри этой зоны тоже по меньшей мере нежелательно. Поэтому, когда машина находилась поблизости этой самой точки излома, на "Великом Князе Тимофее" приняли гениальное по своей нечеткой обрывочности радиосообщение:
