— Можете думать все, что вам заблагорассудится, — сухо ответил доктор и покатил стол к единственной койке в палате, которую еще недавно занимала Полли Кендро.
Когда он перекладывал журналиста в кровать, то случайно взялся слишком близко к сломанной ключице. Грэхэм громко вскрикнул. Тони сразу же ослабил захват, а про себя мрачно подумал: "Какого черта?! Почему я должен цацкаться с этим грязным прохвостом?" Вспомнив об Анне, он непроизвольно поглядел в ее сторону, но, к своему облегчению, встретил понимающую улыбку и сочувственный взгляд. Она подошла к койке и бесцеремонно накрыла журналиста одеялом, натянув его до самого подбородка.
— Я буду в соседней комнате, Грэхэм, — уведомил раненого доктор. Позовете, если буду нужен.
— Конечно, позову! — с сарказмом согласился репортер. — Как только почувствую, что созрел для нового избиения. Если бы вы только знали, как я обожаю, когда делают "темную"!
Не удостоив ответом это абсурдное обвинение, Тони прошел в кабинет, закрыл за собой дверь и устало опустился в кресло. Несколько секунд он напряженно всматривался в спокойное лицо сидящей напротив Анны.
— Как ты считаешь, мог кто-нибудь из наших учинить с ним такое? спросил он наконец.
— Среди нас нет садистов, — сказала Анна после некоторого раздумья, — Ни один человек с подобными наклонностями не стал бы искать свое место в жизни в Сан-Лейк-Сити. Есть парочка горячих голов, и я допускаю, что, разозлившись, кое-кто мог свернуть ему челюсть или поставить синяк под глазом. Но подвергнуть такому жестокому и методичному избиению… Нет, из наших на это никто не способен.
— Ты знаешь, кого мне напоминает этот случай? Слониху Джинни!
— Но ее ведь убили.
— Ее основательно избили, но умерла она совсем по другой причине.
— Ты думаешь, тут замешаны парни из Питко-3? — с сомнением в голосе спросила Анна. — Но для чего им избивать Грэхэма? Я еще могу понять, за что избили ту женщину…
— Я знаю об этом столько же, сколько и ты. — Тони умудрился выдавить из себя жалкое подобие улыбки и спросил, понизив голос до конспиративного шепота: — Ты сейчас ничего не "слышишь"?
— У него все болит. Действие транквилизаторов проходит, и боли усиливаются. Он ненавидит нас. Боже, как он нас ненавидит! Я страшно рада, что у него нет под рукой оружия.
— Зато у него есть перо, а это иногда гораздо страшнее.
— По-моему, ему пришла в голову та же мысль. Неужели у него тоже есть аналогичные способности? Сейчас он злорадствует, предвкушая заранее, как сотрет нас в порошок.
— Подумаешь! С нами и так уже покончено. Единственное, чего я хочу, это разыскать Санни и поскорее убраться с этой проклятой планеты. Мне уже все тут осточертело!
— Кого ты хочешь обмануть, любимый? — мягко спросила она. — Ты даже меня обмануть не можешь, не говоря уже о себе.
— Хорошо, хорошо, — вынужден был сдаться Хеллман. — Готов признаться, что сердце мое разрывается при одной мысли об участи, уготованной Сан-Лейк-Сити. Да только какой смысл в моих переживаниях? Ты лучше скажи, Анна, смогу я рассчитывать на тебя на Земле? Когда я начну практиковать, мы могли бы составить неплохую команду.
Анна вдруг болезненно сморщилась и встала из-за стола. Затем на цыпочках подошла к ведущей в палату двери и тихонько прикрыла ее плотней.
— Он нас подслушивал, — пояснила она вполголоса. — Когда ты заговорил о возвращении на Землю, он испустил такой сильный импульс злобного ликования, что у меня даже голова заболела.
Тони обхватил ее за талию и привлек к груди.
— Энеи! — сказал он нежно. — Моя дорогая, любимая Энеи! Он целовал ее волосы, и они так бы и сидели, прижавшись друг к другу, если бы не стук в дверь, возвестивший о появлении Хенка. Несчастный в тупом отчаянии уставился на мертвое тело жены, отказываясь верить собственным глазам.
— Она почти не страдала, — попытался утешить его доктор. — Сердце у Джоан было слабое, и оно просто остановилось. Сам подумай, разве смогла бы она забраться так далеко, если бы испытывала сильные боли?
— Мы были с ней до самого конца, — подхватила Анна. — Она совсем не мучилась и даже, я бы сказала, выглядела счастливой. Ты же знаешь, больше всего на свете Джоан мечтала приносить пользу людям. И своей гибелью она действительно помогла нам всем. Она очень тебя любила, Хенк, и хотела тебе только счастья.
— Что она сказала? — хрипло потребовал Хенк, не отрывая взора от кровати с телом Джоан, словно та могла исчезнуть, стоило ему на мгновение отвести глаза.
— Она сказала… — Анна чуть замешкалась, но справилась с собой и уверенно продолжала: — Она просила передать, Хенк, что желает тебе долгой, и счастливой жизни и хочет, чтобы ты иногда вспоминал ее добрым словом. Я сама это слышала, — закончила она, избегая встречаться с вопросительным взглядом Тони, который не слышал ничего подобного. Что ж, это был тот самый случай, когда маленькая ложь никому не могла повредить.
— Спасибо вам. Я… — Голос молодого человека прервался от сдерживаемых рыданий. Он мешком опустился на кровать и принялся нежно гладить волосы и лицо покойной, покрытые пылью и запекшейся кровью.
Хеллман круто повернулся и вышел из спальни. В палате было тихо. Грэхэм либо заснул, либо снова потерял сознание. Доктор вернулся в кабинет и уселся в свое кресло.
В его распоряжении находилось множество фактов, обрывков, осколков, которые, по идее, должны были сложиться в целостную картину, но отчего-то упрямо отказывались подчиняться. Он попытался сконцентрироваться, но непослушные мысли только блуждали по разным направлениям, начиная от больничной палаты, где лежал избитый в той же странной манере, что и Слониха Джинни, Грэхэм, и заканчивая спальней в том же доме, в которой над телом жены склонился безутешный Хенк, оплакивающий очередную жертву Марса — да-да, именно Марса! — и не подозревающий о том, что сам стал главной причиной ее гибели.
Тони фыркнул от негодования, вспомнив последнее слово, слетевшее с губ умирающей. "Гном"! Подумать только! В глазах неземное блаженство, лицо озарено внутренним светом, как будто она слышит поющие гимны сонмы ангелов, а на устах какие-то дурацкие гномы!
Стоп! А почему дурацкие?
В течение нескольких секунд в мозгу у него с бешеной скоростью прокручивались, как в мясорубке, все детали этой гигантской головоломки, включающие загадочную смерть Джинни, пострадавшего Грэхэма, Санни Кендро, которому только мешала кислородная маска, и, как последний штрих, предсмертные слова Джоан Редклифф.
В невероятном возбуждении Тони вскочил с кресла и заходил по комнате. Немного успокоившись и еще раз проанализировав свое озарение, он вынужден был с сожалением признать, что кое-какие факты не вписывались в выстроенную им цепочку. К примеру, украденный маркаин.
