Порадовал своих поклонников и Роман Злотников, выпустивший книгу «Виват император!». Мы привыкли к тому, что действия современной фантастики, посвященной будущему, особенно космическому будущему, происходят в рамках некоей Всепланетной Империи с центром на Земле и единым повелителем всех Объединенных миров. Это воспринимается как данность. Но каким образом эти самые миры объединились, как возникла Империя, — об этом почти никто не писал. Р. Злотников, видимо, решил восполнить досадный пробел, образовавшийся в мировой фантастике, задумав гигантскую эпопею о создании сначала всеземной, а затем, возможно, и вселенской Империи.
В предисловии к роману «Виват император!» дано своеобразное авторское кредо. Писатель исповедуется в том, как он пришел к мысли о создании своего романа, как стал адептом монархической идеи. Хотя назвать его таковым в полном смысле слова нельзя. «Монархизм» Злотникова, декларируемый им уже не в первом его сочинении (вспомним, хотя бы роман «Русские сказки»), нуждается в особых оговорках и уточнениях. Это не махровый, кондовый и посконный русский монархизм с идефикс восстановления законной династии Романовых. Идеи Злотникова лучше охарактеризовать термином «неомонархизм», то есть монархизм в новых геополитических условиях.
Государству, считает фантаст, нужен Государь. Тот человек, который, может быть, и не играет какой-то активной роли в повседневной политике страны. Ну, устраивает балы и торжественные приемы и выходы, встречается с руководителями других держав. Но в годину великих потрясений и бедствий народных именно он становится во главе всего и отвечает за все перед Богом и людьми. Почему этого не может делать обычный всенародно избранный президент? Убедительных объяснений тому мы не получили. Или просто не поняли по недостатку веры или воспитания.
Конечно же, «Виват император!» по своему жанру — утопия. Причем утопия социальная. В романе много философских размышлений и рассуждений, публицистичности, порой затмевающей собственно поэзию, художественность. Писателю, как некогда классицистам, важнее донести до потребителя его продукции некую идею, чем отделывать различные эпизоды, портреты, образы, шлифовать и индивидуализировать речевые характеристики героев. Так бывает, особенно когда имеешь дело с текстом, служащим как бы преддверием к бесконечной, ведомой одному лишь архитектору, анфиладе комнат, которой и является любой сериал.
В то же время в книге есть множество удачных моментов и находок, не позволяющих говорить о романе Злотникова, как о беллетризированном политическом трактате. Это, в первую очередь, относится к поэтике произведения, его сюжетно-композиционной организации. «Виват император!» эпичен и в то же время является образцом уплотненной прозы. При сравнительно небольшом объеме страниц писатель сумел разместить на них достаточно обширный материал. Книга многолюдна, в ней большое количество действующих лиц. Охвачен значительный хронологический отрезок. Начинаясь чуть ли не в дни сегодняшние, сюжет плавно и незаметно переходит в ближайшее будущее. И делается это без утомительных и ненужных для основного событийного ряда подробностей, а как-то само собой. В общем, фантаст еще раз подтвердил свое реноме автора динамичных и остросюжетных произведений.
Определенной неожиданностью стал роман Виктора Бурцева «Зеркало Иблиса». Этот писатель (или писатели, поскольку Бурцев — коллективный псевдоним Юрия Бурносова и Виктора Косенкова) до сих пор прославился тем, что создал цикл об Алмазных нервах и детективно-фантастический триллер «Охота на НЛО». «Зеркало Иблиса» — нечто новое в творчестве дуэта. Это историко-фантастический роман, написанный в ключе, с легкой руки Г. Л. Олди получившем название «криптоистория» (то есть тайная, скрытая история). Как всегда в подобных романах, нам показана изнанка исторических событий. Гитлеровцы пытаются заполучить таинственный и могущественный мусульманский артефакт, чтобы победить в войне. И естественно, замысел им не удается, иначе жить бы нам с вами не иначе, как в Третьем рейхе. Но это была бы уже Альтернативная история. Как, например, у А. Лазарчука в «Ином небе».
Чем выделяется «Зеркало Иблиса» в ряду вышеупомянутых произведений? Прежде всего нарочито реалистической манерой повествования. Здесь нет какого-то особо закрученного сюжета в духе фильмов об Индиане Джонс — знаменитом археологе и одновременно борце с германским фашизмом (параллели с ними невольно возникают при чтении романа). Обычный линейный сюжет с несколькими авторскими отступлениями, представляющими воспоминания о прошлом и о будущем. Авторы в конце романа сами указали на те литературные маяки, которые послужили для них ориентирами в безбрежном океане словесности: Ирвин Шоу и Эрих Мария Ремарк. Сказали бы заодно спасибо и Хемингуэю, тогда список стал бы окончательно полным. Действительно, при чтении «Зеркала Иблиса» чувствуется влияние поэтики книг писателей «разочарованного (или утраченного) поколения». Прежде всего какой-то надлом в характерах почти всех участников экспедиции за Зеркалом. Откуда это у таких молодых людей, коими являются соавторы? Ужель они сами пережили нечто подобное? Скорее всего, что это просто умение вжиться в образ, ощутить дух эпохи.
Признаки исторического времени ощущаются в книге везде и всюду. Если «Зеркало Иблиса» и не вполне исторический роман, то по крайней мере нечто очень близкое к нему. Авторский дуэт хорошо и комфортно обжился в воссоздаваемой эпохе. Он знает, что едят, пьют, курят, читают, смотрят и слушают люди 40-х годов XX века. И все же в их coleur locale (местном колорите) порой чего-то не хватает. Какой-то изюминки, последнего мазка. Например, когда германский министр Шпеер едет по военному Берлину, так и хотелось бы, чтобы он оглянулся по сторонам, увидел будни столицы Третьего рейха. Да и в изображении самих исторических лиц (Гитлера, Гиммлера, Шпеера и др.) Бурцев не оригинален. Это всем известные деятели фашистской Германии. В них нет ничего неожиданного, нового для раскрытия характеров. Мы заранее можем предположить, что и с какими интонациями они скажут. Согласен, показ этих персонажей не был для писателей первоочередной задачей. И подобное дело бывает не по плечу даже зрелым и маститым авторам. Что ж, надеюсь, со временем к дуэту, если он не оставит своих попыток освоить исторический жанр, придут и опыт, и мастерство. Пока же и имеющиеся достижения следует признать для Бурцева значительными.
«Многие томы исписали почтеннейшие, а почитать нечего», — писал когда-то Белинский о ситуации в современной ему литературе. Полагаем, что к нашему случаю данная цитата не вполне подходит. В минувшем году вышло много книг, которые заслуживают того, чтобы быть прочитанными. О нескольких из них мы поведали в этом обзоре. Что ж до ситуации, в которой очутилась наша фантастика («ех ungue leonem — видно льва по когтю»), то смеем надеяться, что Лев (то есть в данном случае «литература крылатой мечты») готовится к прыжку. Вот только бы этот процесс не затянулся, как встреча нового века и нового тысячелетия.
