Крейг оглянулся на Крипи. Лицо его выражало недоверие: Пейдж уехал пять часов назад, без кислорода, и тем не менее он здесь, вернулся. Но человек не смог бы прожить без кислорода больше четырех часов. Взгляд Крейга стал жестким, между бровей пролегли морщины.
— Крипи, — сказал он внезапно, — отоприте дверь в холодильник, возьмите кошку на руки и держите, чтоб не убежала.
Крипи сделал кислое лицо, но опустился по сходням, открыл дверь и поднял с пола Матильду. Она громко замурлыкала, цепляясь за его руки в перчатках изящными лапками.
Пейдж вышел из машины и направился через ангар прямо к Крейгу, стуча каблуками. Крейг неприязненно смотрел на него сквозь маску космического костюма.
— Вы нарушили мой приказ, — отрывисто сказал он. — Отправились ловить Шары и даже кого-то поймали.
— Ничего страшного, капитан Крейг, — отозвался Пейдж. — Послушные, как котята. Ничего не стоит их приручить.
Он громко свистнул, и из открытой дверцы машины выкатились два Шара — красный и зеленый. Они остановились и принялись раскачиваться.
Крейг посмотрел на них оценивающим взглядом.
— Сообразительные ребята, — добродушно заметил Пейдж.
— И как раз нужное число, — сказал Крейг.
Пейдж вздрогнул, но быстро овладел собой.
— Да, я тоже так думаю. Я, конечно, научу их обращению с приборами, но боюсь, что все рации полетят к черту, стоит им только приблизиться к приборам.
Крейг подошел к стойке с кислородными баллонами и откинул крышку.
— Одного я не могу понять, — сказал он. — Я предупреждал, что стойку вам не открыть. И предупреждал еще, что без кислорода вы погибнете. И тем не менее вы живы.
Пейдж рассмеялся.
— У меня было спрятано немного кислорода, капитан. Я как будто предчувствовал, что вы мне откажете.
Крейг вытащил один баллон из стойки.
— Вы лжете, Пейдж, — спокойно сказал он. — У вас не было другого кислорода. Да вам он и не нужен. Любой человек умер бы ужасной смертью, выйди он отсюда без кислорода. Но вы не умерли — потому что вы не человек!
Пейдж быстро отступил, но замер на месте, устремив взгляд на баллон с кислородом, когда Крейг предостерегающе его окликнул. Крейг сжал пальцами предохранительный клапан.
— Одно движение, и я выпущу кислород, — мрачно сказал он.
— Вы, конечно, знаете, что это такое — жидкий кислород. Холодней самого пространства.
Он злорадно усмехнулся:
— Небольшая доза перетряхнет весь ваш организм, правда? Вы, Шары, привыкли жить на поверхности, в чудовищной жаре, и не выносите холода. Вы нуждаетесь в колоссальном количестве энергии, а у нас здесь, на Станции, энергии немного. Мы вынуждены беречь ее как зеницу ока, а не то погибнем. Но в жидком кислороде энергии еще несравненно меньше… Вы сами создаете себе защитное поле и даже распространяете его вокруг, и все же оно не безгранично.
— Если бы не космические костюмы, вы бы иначе заговорили, — с горечью сказал Пейдж.
— Они, видно, поставили вас в тупик, — улыбнулся Крейг. — Мы их надели потому, что гонялись за вашим приятелем. Он, по-моему, в холодильнике.
— В холодильнике? Мой приятель?
— Да, который вернулся вместо Кнута. Он притворился Матильдой, когда понял, что мы за ним охотимся. Но он перестарался. Он настолько почувствовал себя Матильдой, что забыл, кто он на самом деле, и забрался в холодильник. И это ему пришлось не по вкусу.
У Пейджа опустились плечи. На какое-то мгновение черты лица его расплылись, затем снова стали четкими.
— Дело в том, что вы перебарщиваете, — продолжал Крейг. — Вот и сейчас вы больше Пейдж, чем Шар, больше человек, чем сгусток энергии.
— Не стоило нам делать этой попытки, — сказал Пейдж. — Надо было дождаться, пока вас кто-нибудь сменит. Мы ведь знаем, что вы не относитесь к нам с презрением, как многие люди. Я говорил, что следует подождать, но тут в пространственное завихрение попал человек по имени Пейдж… Крейг кивнул.
— Понимаю, вы просто не могли упустить случай. Обычно до нас трудно добраться. Вам не справиться с фотоэлементными камерами. Но вам следовало сочинить что-нибудь поубедительнее. Эта чепуха насчет пойманных Шаров…
— Но ведь Пейдж отправился именно за ними, — настаивал мнимый Пейдж. — Ему бы, разумеется, это не удалось, но он-то был уверен в успехе.
— Очень было умно с вашей стороны — привести с собой ваших ребят, сделать вид, что вы их поймали, и в один прекрасный момент взять нас врасплох. Да, это было умнее, чем вы думаете.
— Послушайте, — сказал Пейдж, — нам ясно, что мы проиграли. Как вы поступите?
— Выпустим вашего друга из холодильной камеры, — ответил Крейг, — потом отопрем двери — и ступайте себе.
— А если мы не уйдем?
— Тогда выпустим жидкий кислород. У нас наверху полные баллоны. Изолируем комнату и превратим ее в настоящий ад. Вы этого не вынесете, погибнете от недостатка энергии.
Из кухни донесся чудовищный шум. Можно было подумать, будто связка колючей проволоки скачет по жестяной крышке. Шум чередовался с воплями Крипи. По сходням из кухни выкатился меховой шар, а за ним Крипи, яростно размахивающий метлой. Шар распался и превратился в двух одинаковых кошек. Распушившиеся хвосты торчали кверху, шерсть на спине стояла дыбом, глаза сверкали зеленым огнем.
— Мне надоело держать эту проклятую кошку, и я… — выдохнул Крипи.
— Понятно, — прервал его Крейг. — И вы сунули ее в холодильник к другой кошке.
— Так оно и было, — сознался Крипи. — И предо мной разверзлась преисподняя.
— Ладно, — сказал Крейг. — Теперь, Пейдж, скажите, которая ваша.
Пейдж что-то быстро произнес, и одна из кошек начала таять. Очертания ее стали неясными, и она превратилась в Шар, маленький, трогательный бледно-розовый Шар.
Матильда испустила душераздирающий вопль и бросилась наутек.
— Пейдж, — сказал Крейг, — мы всегда были против осложнений. Если вы только захотите, мы можем быть друзьями. Есть ли для этого какой-нибудь способ?
Пейдж покачал головой.
— Нет, капитан. Мы и люди — как два полюса. Мы с вами разговариваем сейчас, но разговариваем как человек с человеком, а не как человек и представитель моего народа. В действительности различия слишком велики, нам не понять друг друга.
Он замялся и выговорил с запинкой:
— Вы славный парень, Крейг. Из вас вышел бы хороший Шар.
— Крипи, — окликнул Крейг, — отопри дверь.
Пейдж повернулся, чтобы идти, но Крейг остановил его:
— Еще минутку. В виде личного одолжения. Не скажете ли, на чем все это основано?
— Трудно объяснить, — ответил Пейдж. — Видите ли, дружище, все дело в культуре. Культура, правда, не совсем то слово, но иначе я не могу выразить этого на вашем языке. Пока вы не появились здесь, у нас была своя культура, свой образ жизни, свой образ мыслей — они были наши собственные. Мы развивались не так, как вы, мы не проходили этой предварительной незрелой стадии цивилизации, какую проходите вы. Мы начали с того места, до которого вы не доберетесь и через миллион лет. У нас была цель, идеал, к которым мы стремились. И мы продвигались вперед. Мне трудно объяснить это на вашем языке. И вдруг появились вы…
