«А мне надо было отказаться от наставничества, потребовать, чтобы Гилкрист провел проверку параметров, заставить его открыть сеть, сразу как ты прибежал в паб».
— Надо было открыть сеть в тот же день, как вас положили в больницу, и не ждать стыковки, — продолжал Бадри, комкая в руках пояс халата. — Сразу надо было открыть.
Дануорти машинально глянул на стену за спиной Бадри, но экранов там не было. Даже температурного датчика на руке не наблюдалось. Неужели Бадри не в курсе, что Гилкрист отключил сеть? Может, от него скрыли, чтобы не волновать, как скрыли от самого Дануорти смерть Мэри?
— Они отказались меня выписывать. Нужно было их уговорить.
«Я должен ему сообщить», — подумал Дануорти, но промолчал. Он стоял, глядя, как Бадри терзает пояс, и проникаясь бесконечной жалостью.
— Мисс Монтойя показала мне вероятностные результаты. Вы думаете, что Киврин умерла?
«Надеюсь. Надеюсь, что она скончалась от вируса еще до того, как осознала, куда ее закинули. До того, как поняла, что мы ее бросили».
— Ты ни в чем не виноват, — сказал он вслух.
— Я всего на два дня опоздал с открытием сети. Я был уверен, что она дождется. Всего на два дня.
— Что? — не понял Дануорти.
— Я попытался выписаться из больницы шестого, а меня продержали до восьмого. Я открыл сеть сразу же, но ее там не было.
— О чем ты говоришь? Как ты мог открыть сеть? Гилкрист ее отключил.
Бадри поднял голову и посмотрел на него.
— Через откат.
— Какой откат?
— Привязку, которую я делал на нашей сети, — озадаченно пояснил Бадри. — Вы так беспокоились, что медиевистика не сможет провести переброску, и я решил сделать резервную копию на всякий пожарный. Во вторник днем я приходил к вам в Баллиол посоветоваться, но вас не застал. Тогда я оставил записку, что мне надо с вами поговорить.
— Записку…
— Я увидел, что наша лаборатория открыта, и сделал резервную привязку через баллиольскую сеть, — продолжал Бадри. — Вы так беспокоились…
Дануорти вдруг перестали держать ноги, и он опустился на край кровати.
— Я пытался вам сказать, но из-за бреда никак не мог нормально сформулировать.
Все это время у них была резервная привязка. Он терял день заднем, уламывая Гилкриста открыть лабораторию, разыскивая Бейсингейма, дожидаясь, пока Полли Уилсон проникнет в университетский компьютер, — и все это время в баллиольской сети была готовая привязка. «Столько тревог, — твердил Бадри в бреду. — Лаборатория открыта? — Откатываем». Значит, откат. Резервная копия.
— Ты можешь снова открыть сеть?
— Конечно, только если даже она не заразилась чумой…
— Не заразилась, — перебил Дануорти. — У нее прививка.
— …ее все равно там не будет. Со стыковки прошло восемь дней. Она не могла просидеть все это время в ожидании.
— Можно перекинуть туда кого-то еще?
— Еще кого-то? — растерялся Бадри.
— Чтобы поискать ее на месте. Другого человека можно отправить той же переброской?
— Не знаю…
— Сколько уйдет на настройку, чтобы можно было проверить?
— Часа два максимум. Пространственно-временные уже заданы, но я не представляю, какой получится сдвиг.
Дверь в палату распахнулась, и внутрь вошел Колин.
— Вот вы где! Сестра сказала, что вы отправились размяться, я вас ищу-ищу. Думал уже, что вы заблудились.
— Нет, — ответил Дануорти, глядя на Бадри.
— Она попросила вас привести. — Колин подхватил Дануорти под руку, помогая ему подняться. — Чтобы вы не переутомлялись. — Он повел профессора к двери.
Дануорти остановился на пороге.
— Откуда ты открывал сеть восьмого числа? — спросил он Бадри.
— Из Баллиола. Я боялся, что часть данных ПЗУ стерлась после отключения брэйзноузской сети, а запускать программу анализа сбоев некогда было.
Колин толкнул дверь спиной.
— Через полчаса наша медсестра сменится. Вы же не хотите, чтобы вас застукала та грымза? — Он вывел Дануорти в коридор и отпустил дверь. — Простите, что не пришел раньше, нужно было отвезти графики иммунизации в Годстоу.
Дануорти привалился к дверному косяку. Сдвиг может получиться слишком большим, оператор в кресле-каталке, сам он едва в состоянии дойти до конца коридора… «Столько тревог». Он думал, Бадри хочет сказать: «Вы так беспокоились, что я решил ввести координаты заново», а на самом деле он имел в виду: «Я сделал резервную копию». Откат.
— С вами все хорошо? — насторожился Колин. — Никакого рецидива не начинается?
— Нет.
— Вы спросили мистера Чаудри, сможет ли он сделать привязку заново?
— Нет. Там осталась резервная.
— Резервная? — встрепенулся Колин. — То есть еще одна такая же?
— Да.
— Это значит, девушку можно вытащить?
Дануорти привалился к стоящей вдоль стены каталке.
— Не знаю.
— Я вам помогу! Только скажите, что сделать. Я все сделаю! Могу сбегать куда надо или что-нибудь достать. Вам ничего самому не придется.
— Не факт, что выйдет, — начал Дануорти. — Сдвиг…
— Но вы же все равно попробуете? Да?
С каждым шагом под ребрами пекло все сильнее. У Бадри уже был один рецидив. И даже если решиться, сеть может не пропустить его в прошлое.
— Да, — ответил Дануорти. — Попробую.
— Апокалиптично! — воскликнул Колин.
Запись из «Книги Страшного суда» (078926-079064)
Леди Имейн, мать Гийома д'Ивери.
(Пауза.)
Розамунда уходит. Пульс совсем не прощупывается, кожа выглядит восковой и пожелтевшей, это плохой признак, я понимаю. Агнес борется изо всех сил. Ни бубонов, ни рвоты у нее так и не появилось, и меня это обнадеживает. Эливис пришлось отстричь ей волосы. Она все время дергала их, крича, чтобы я пришла и ее причесала.
(Пауза.)
Рош соборовал Розамунду. Об исповедании, конечно, речь не шла. Агнес, кажется, лучше, хотя недавно у нее пошла кровь из носа. Просила свой бубенец.
(Пауза.)
Не смей, изверг! Сволочь! Я тебе ее не отдам. Она еще маленькая. Но тебе только их и подавай! Избиение младенцев… Ты уже забрал мажордомова малыша, и щенка Агнес, и цинготного мальчонку, тебе все мало. Я не отдам тебе ее, слышишь, ты, чудовище! Убери свои лапы!
Агнес умерла сразу после Нового года, безутешно зовя Киврин.
— Она здесь, — уговаривала Эливис, сжимая маленькую ручонку. — Леди Катерина с тобой.
— Нет, — рыдала Агнес, осипшая, но по-прежнему громогласная. — Позови ее!
— Позову, — пообещала Эливис и растерянно оглянулась на Киврин. — Приведите отца Роша.
