Не кончив фразы, он взял Виккерса за плечо.
— Идите за мной. Осторожно. Ступеньки. Виккерс пошел за ним, нащупывая ногой ступени. С каждым шагом затхлый воздух подвала становился нестерпимей.
У подножия лестницы человек отодвинул в сторону плотную занавеску, и они очутились в слабо освещенной комнате.
В одном углу стояло старое разбитое пианино, в другом — громоздились ящики, а в центре за столом сидело четверо мужчин и две женщины.
Один из мужчин сказал:
— Мы слышали сирены. Человек со шрамом кивнул головой.
— Чарли только разошелся. Толпа слушала его, затаив дыхание.
— Кто с вами, Джордж? — спросил другой.
— Он убегал, — ответил Джордж. — Его чуть не задавила полицейская машина.
Они с интересом посмотрели на Виккерса.
— Как ваше имя, приятель? — поинтересовался Джордж.
Виккерс назвал себя.
— Он свой человек? — спросил кто-то.
— Свой, — сказал Джордж. — Он убегал.
— Осторожность…
— Он — свой человек, — упрямо повторил Джордж, но Виккерс отметил, что за уверенностью его спасителя скрывается неловкость, — он только сейчас сообразил, какую глупость сделал, приведя его сюда.
— Хотите выпить? — предложил один из мужчин. И подвинул бутылку к Виккерсу.
Виккерс сел на стул и взял бутылку.
— Меня зовут Салли, — представилась одна из женщин, та что была покрасивей.
— Рад с вами познакомиться, Салли, — отозвался Виккерс. Он обвел взглядом стол. Остальные не были расположены к знакомству.
Он поднял бутылку и глотнул из нее. Это было какое-то дешевое спиртное. У него перехватило дыхание.
Салли спросила:
— Вы активист?
— Простите?
— Активист или пурист?
— Он активист, — сказал Джордж.
Виккерс видел, что Джордж даже вспотел от сознания совершенной ошибки.
— Не очень-то он похож на активиста, — произнес один из мужчин.
— Я активист, — сказал Виккерс, чувствуя, что от него ждали именно этого ответа.
— Он вроде меня, — проговорила Салли. — Активист из принципа, но пурист в душе. Не так ли?
— Да, — ответил Виккерс. — Именно так. Он отпил еще глоток.
— Какой у вас период? — спросила Салли.
— Мой период? — переспросил Виккерс. — Ах да, мой период!
И вспомнил белое напряженное лицо миссис Лесли, которая спрашивала его, какой исторический период он считает самым интересным.
— Карл II, — сказал он.
— Что-то вы не спешили с ответом, — подозрительно проговорил один из мужчин.
— Я никак не мог решиться, — ответил Виккерс. — И еле-еле нашел подходящий период.
— Но вы выбрали эпоху Карла II? — заметила Салли.
— Совершенно верно.
— А я, — сказала ему Салли, — ацтеков.
— Но ацтеки…
— Знаю, — согласилась она. — Это не совсем тот выбор? Об ацтеках мало известно. Но зато я могу сама придумывать. Так даже интереснее.
Джордж перебил их:
— Все это глупости. Можно писать дневники и воображать себя кем угодно, когда вам нечего делать. А сейчас у нас есть дело.
— Справедливо, Джордж, — подтвердила вторая женщина.
— Вы, активисты, здесь не правы, — возразила Салли. — У фантазеров главное — умение уйти из своей эпохи и окружения и окунуться в другую эпоху.
— Послушайте, — начал Джордж. — Я…
— Я согласна, — сказала Салли, — что мы должны работать для этого другого мира. Мы все время ждали этого. Но мы не должны отказываться…
— Хватит, — прервал крупный мужчина, сидевший на другом конце стола. — Хватит болтать. Здесь не место для разговоров.
Салли обратилась к Виккерсу.
— У нас сегодня вечером встреча. Хотите пойти с нами?
Он колебался. В скудном свете лампы было видно, что все внимательно смотрят на него.
— Конечно, — ответил он. — С удовольствием. Он взял бутылку, сделал еще глоток и передал ее Джорджу.
— Отсюда никуда, — сказал Джордж. — Пока полицейские не успокоятся.
Он отпил и передал бутылку соседу.
Когда Салли и Виккерс пришли, собрание только началось.
— Джордж тоже будет? — спросил Виккерс. Салли улыбнулась.
— Джордж? Здесь? Виккерс кивнул.
— Это не в его духе. Джордж — боец, — сказала Салли. — Горячий человек. Прирожденный организатор. Не знаю, почему он не стал коммунистом.
— А вы? Такие, как вы?
— Мы — пропагандисты, — ответила она. — Мы ходим на митинги. Говорим с народом. Стараемся их заинтересовать. У нас миссионерская работа, мы обращаем их. А после того как мы их подготовим, ими начинают заниматься такие люди, как Джордж.
Дородная матрона, сидевшая за столом, воспользовалась ножом для разрезания бумаг как председательским молотком.
— Простите, — сказала она тягучим голосом. — Простите. Прошу соблюдать порядок.
Виккерс пододвинул стул Салли, затем уселся сам. Люди в комнате притихли.
Помещение, как заметил Виккерс, состояло из двух комнат, гостиной и столовой; застекленные двери, разделявшие их, были раздвинуты, чтобы получилась единая зала.
Средняя буржуазия, подумал он. Достаточно денежная, чтобы не казаться вульгарной, но лишенная элегантности и изысканности истинно богатых людей. На стенах — подлинники, южно-французский камин, старинная, хотя и трудно сказать какой эпохи, мебель.
Он мельком оглядел лица, пытаясь определить, кто эти люди. Рядом сидел явно деловой человек. Чуть подальше — мужчина, волосы которого давно требовали стрижки. Он был похож на художника или писателя, скорее всего непризнанного. А вот та загорелая женщина с серо-стальной шевелюрой не иначе любительница верховой езды.
Но все это не имело никакого значения. Здесь собрались богатые люди, жившие в респектабельных домах, где портье носит ливрею, но такое же собрание происходило сейчас и в каком-нибудь старом доме, где никогда не было швейцара. И в деревушках, и в маленьких городишках также собирались люди. Быть может, в доме директора местного банка или парикмахера. И на каждом таком собрании кто-то восседал на председательском месте и требовал порядка. И на каждом таком собрании сидели люди, похожие на Салли, ждали своего выступления и надеялись обратить других в свою веру.
Председательница произнесла:
— Мисс Стенхоп в списке сегодняшних чтецов стоит первой.
Потом она откинулась в кресле, удовлетворенная тем, что люди успокоились, и собрание проходит нормально.
Мисс Стенхоп поднялась, и Виккерс увидел перед собой само воплощение неудовлетворенного женского тела и духа. Ей было лет сорок, широким мужским шагом она подошла к столу. Работа принесла ей финансовую независимость лет пятнадцать назад, и она бежала за призраком, пытаясь укрыться за образом извлеченного из прошлого персонажа.
