Два Сергея встретились у Баренцева моря, на «самом краю Земли». Волны прибоя лизали снег берегового припая, и пенные гребни их тоже казались снежными.
Для Сергея Бурова звезды были очагами термоядерной реакции, воспроизведению которой на Земле он и посвятил себя. Он видел в них различные состояния вещества, разделенные во времени тысячами, миллионами, даже миллиардами лет. Возможность наблюдать все это единовременно он считал необычайной удачей исследователя, каким он был, по его словам, «на все два метра от кончиков его волос до пят».
Сережа Карцев по сравнению со своим рослым спутником казался маленьким, впрочем, как и большинство космонавтов. Он ходил в дублерах со времени окончания электронно-ракетного института, который они с Сергеем осматривали десять лет назад. С той поры космос захватил все помыслы Сережи. И звезды теперь были для него прежде всего целями, которых непременно достигнет человечество, чужими солнцами неведомых планет и загадочных цивилизаций, о встрече с которыми должен мечтать настоящий человек.
— Нет, я весь земной, — подзадоривал Сережу Сергей Буров. — В летающий айсберг я бы не полез.
Два дня назад в выемке, у которой они сейчас стояли, из морской воды (с добавлением в нее для «тугоплавкости» некоторых химикатов) был отлит ледяной панцирь космолета. Он походил на исполинский артиллерийский снаряд с заостренным, как у сверхзвукового лайнера, носом. Сейчас этот панцирь стоял на запасных путях на морозе, ожидая старта, когда, приняв в свою полость космолет, он займет место в воздушном шлюзе Арктического моста.
— Мало приятного залезть внутрь такого летающего айсберга и ждать, пока он от нагрева о воздух превратится вместо тебя самого в пар, — продолжал Буров, вызывая Сережу на разговор.
— Вот уж о чем не думаю! — отозвался тот. — Мечтаю взлететь с облачком пара, которое останется от айсберга, на околоземную орбиту и с нее стартовать к Марсу.
— К Марсу, к Марсу! Земли тебе мало. Я бы таких проблем земных тебе подкинул — задохнешься!
— А разве марсианская проблема не стоит того? Что случается с автоматами после их опускания на поверхность Марса? Что? Только люди на это ответят, а не механизмы!
— Так уж сразу нынешние дублеры и отгадают все марсианские тайны?
— Не сразу. Не все, но разгадаем. Начнем с истории планеты. Почему Марс остался без воды и атмосферы, которые были на нем? Почему еще американский «Маринер» сфотографировал там гору, сделанную (понимаешь, сделанную!) в виде прекрасного женского лица? Я-то знаю!..
— Вот это уже недопустимо для исследователя. Он не может заранее знать конечные выводы.
— Не выводы, а рабочую гипотезу, без которой, как ты сам говорил, любой исследователь беспомощнее крота на асфальте.
— Гипотеза астронома Феликса Зигеля о прошлом Марса? Слабоват я в планетологии. Давай, просвети.
— Очень просто. Юпитер движется по своей орбите в сопровождении «свиты» космических тел: впереди его на расстоянии, равном расстоянию от Юпитера до Солнца, и позади на точно таком же расстоянии движутся группы троянцев. Все они вместе с Юпитером и Солнцем составляют равновесную тригональную систему, состоящую из треугольников. Возможно, так же было и на орбите Фаэтона. В тригональных точках, то есть в вершинах треугольников, находились три планеты: Фаэтон, Марс и Луна. Они все двигались по общей орбите, на которой теперь остались лишь осколки погибшей планеты, астероиды. Когда Фаэтон распался, равновесие нарушилось. Марс и Луна перешли на более близкие к Солнцу орбиты. Солнце стало нагревать их сильнее, и они постепенно потеряли свои атмосферы: Луна полностью, а Марс — значительную ее часть. Поэтому на Марсе не осталось и воды в былом количестве. А что она была там прежде, свидетельствует рельеф поверхности со следами водной эрозии и руслами высохших рек.
— Так, так. И что же вы, дублеры, увидите там?
— Следы жизни. Вот что надо найти! Раз прежде имелась вода и атмосфера, подобная земной, была и жизнь. Ведь углекислота, составляющая в основном теперешнюю атмосферу Марса, — это оставшаяся наиболее тяжелая часть былой атмосферы Марса. Прежде в ней, кроме углекислоты, были и азот, и кислород, и пары воды. Но более легкие, чем углекислота, они улетали от планеты в первую очередь. Обретали под влиянием солнечного нагрева тепловую скорость, большую, чем скорость убегания от планеты с ее малой массой.
— Это все предположения. А что ты увидишь?
— Если жизнь была, то все живое должно или погибнуть или же приспособиться в течение тысячелетий, когда условия постепенно менялись. Растения, даже некоторые животные изменялись при этом, а разумные существа… они могли остаться прежними, если использовали для сохранения привычных условий свои знания.
Буров свистнул:
— Опять здорово живешь! Марсиане! Аэлита?
— Да, быть может, и Аэлита, которая вместе со всем своим народом ушла в глубинные убежища. Там искусственно создали прежние условия существования марсиан с привычным им воздухом и водой.
— Рассчитываешь найти на Марсе подземные города, высокую цивилизацию?
— Не рассчитываю, а хочу.
— Ну ты, Сережа, молодец! Я бы заменил все автоматы корабля одним тобой.
— Нас будет трое, как ты знаешь: командир Дмитрий Росов и мы с американцем Джеральдом Смитом.
— Бодливой корове бог рогов не дает, — рассмеялся Буров. — Начитался ты, брат, фантастов всяких. Увлекаются они неземными делами…
— Говорят: «Не тот фантаст, кто увлечен фантазией, а тот фантаст, кто увлечет фантазией». Вот ведь построили все-таки люди после Жюля Верна пушку, из которой можно безопасно для экипажа выстрелить в космос кораблем. Вчера — фантазия. Сегодня — реальность.
На руке Бурова запел радиобраслет:
— Главного физика космического запуска Бурова вызывают на Атомную станцию имени Авакяна. Объявлена высшая готовность. Реактор переводится на форсированный режим.
— Ну, брат, припустим? Не разучились же мы бегать?
И оба лыжника направились к зареву, поднимавшемуся над громадой домов города Туннельска.
…Главный конструктор сорвал с аппарата телефонную трубку:
— Я — Седых. Вызываю к экрану. Теперь скажите: как же аппараты ваши вонючие будут за миллионы километров работать, если они под вашим носом барахлят? Выключать запрещаю. У меня все.
Прямые брови Ани Седых сошлись в одну линию. Она стукнула рукой по рычагу, а другой отвела назад седеющие волосы.
Когда на экранчике появилось встревоженное лицо вновь вызванного собеседника, она заговорила властным, энергичным тоном:
— Штаб перелета, докладывайте. Вы понимаете, что это значит? Сообщение в Арктическом мосте прекращено вторые сутки. Из-за нас. А вы… Каждый час стоит миллионов и миллионов долларов неустойки Американскому туннельному концерну. Для них это бизнес. А для нас это равносильно прорыву фашистского танкового корпуса. Что? Забыли, что это такое? Полезно вспомнить и впредь никогда не забывать. Докладывать каждые семь минут. У меня все.
