— Добрый вечер, Эже.
— Приветствую вас во время простоя, друзья мои. Как идут дела?
— Неисправные члены нашей Ассоциативы задержаны и будут починены. — Эже не смог бы понять значение слова «наказание».
— Однако, мы здесь встречаемся с одной небольшой проблемой.
— Какой именно небольшой проблемой?
— Наша более крупная Ассоциатива имеет законы, которые определяют, сколько информации, какой объем знаний мы можем передать прими… нашим друзьям. Возможно, нам не удастся помочь вам развиваться настолько быстро, насколько этого хотелось бы библиотеке и некоторым другим.
— Мартина рассказала нам об этих законах. — Неужели он подмигнул? Всего лишь вечерний свет, решил Эван. — Библиотеки занимались с врачами. Они уже усвоили большую часть знаний, которые содержались в мертвой библиотеке. Они сохранят их для последующего изучения.
Эван поднял брови.
— Ты ничего об этом не говорил. Никто ничего мне не сказал до сих пор.
— Мы не видели необходимости обременять тебя такими тривиальным вещами, пока ты был занят поимкой своих поврежденных родственников. — Эже мысленно пожал плечами.
— Понимаю. А что библиотека и другие планируют делать с этой информацией, которую они тихо украли?
— Нельзя украсть информацию, Эван, — сказал Эже с упреком. — Библиотека говорит, что ее можно только одолжить. Библиотеки уже придумали пару проектов.
— Улучшенные системы батарей для ваших тел? — с интересом спросила Мартина. — Новые варианты защитного луча для границ?
— Не думаю. В действительности, нам для себя ничего в данный момент не нужно. Проекты были составлены, чтобы отблагодарить вас, за то, что вы для нас сделали.
Оба человека выразили свое удивление.
— Что же это такое, что вы задумали для нас, Эже?
— Ну, думаю, что одна из групп пытается сконструировать устройство, которое заменило бы этот ужасный мягкий мешок в вашем туловище, а также избавило бы вас от необходимости постоянно наполнять его органическими составляющими, и снабдить вас системой, похожей на нашу, чтобы вы смогли жить так же, как и мы, на чистой пище от солнца.
— Это мне и раньше предлагали, — поведал ему Эван, — врачи твоей Ассоциативы. Оригинальная идея, но даже если им это удастся, не уверен, что готов променять хороший бифштекс на самый чистый и яркий солнечный луч. Что еще?
— Они работают над тем, как стенам защитить себя от приспособлений, которые вы называете иглострелами. И наконец, существует особенно заманчивый проект, который еще только в стадии обсуждения, но который очень волнует всех, особенно врачей и процессоров. Он еще на стадии обсуждения, потому что для его завершения потребуются объединенные усилия сотен врачей и тысяч процессоров. Они также опасаются, что ваши люди не поймут его, поэтому и вынуждены попросить вас не упоминать о нем среди своего народа.
Серьезный тон Эже исключал возможность того, что разведчик шутит с ними.
— Ну, это звучит серьезно. Что это такое? Какая-то разновидность супербатареи, которая позволит вам функционировать круглосуточно? Усовершенствованная система связи на основе взрывающихся звезд и говорунов?
— Нет. — Голос Эже звучал одновременно озабоченно и взволнованно.
— Видите ли, пока вы не появились среди нас, Эван, мы никогда не думали о путешествиях по ночам, и еще меньше о путешествии сквозь ночь, которая разделяет звезды. В вашей машине содержится много информации о таких вещах. Так сказал мне библиотека.
Потребовалось несколько секунд, чтобы слова разведчика просочились сквозь предубеждения Эвана.
— Не хочешь ли ты сказать, — смеясь произнес он, — что библиотеки думают над тем, как построить звездный корабль?
— Нет, конечно, нет. — Эже был очень серьезен. — Нам не известно, как организовать строительство корабля для путешествия среди звезд. Мы просто хотим попытаться вырастить такой корабль.
Многие годы я жил о Санта-Монике, части Большого Лос-Анджелеса, близ мола. Этот мол вы видели в десятках фильмах и телешоу. Там еще старые такие карусели с того конца, что к пляжу (помните фильм «Удар»?)
За молом молодежь каждый день демонстрирует харакири, петляя на досках по волнам между облепленными рачками сваями. Это у них называется «попасть в просвет» или «поймать мол». И так каждый день. Нет, для этого надо быть идиотом.
Я не рисковал и катался на волнах в стороне от опасных свай. Теперь я живу в Аризоне[2], где большие волны куда как редки, но память сохранила и соль на губах, и песок в гидрокостюме, и дни штормов, когда огромные волны накатывались на берег откуда-то со стороны Японии и только большие мастера или ненормальные могли рискнуть покататься на них. И как это бывает со всеми воспоминаниями о приятных днях, с каждым рассказом волны становятся чуточку выше…
У этого Монстра не было тела, а только пасть, и вначале его слышали, а уж потом и видели.
Жоао Акорисал сам никогда не видел и не слышал его, а знал о нем по рассказам и легендам, которые много более живописующи, чем восприятие человеческих органов чувств. Он изучал историю Монстра, знал, на что он похож, как себя ведет.
Когда он был еще мальчиком впервые услышал на Талиа Мажор о Монстрах с Диса, то уже знал, что когда-нибудь ему предстоит столкнуться и побороться с ними. Это ему было написано на роду.
Родители и друзья слушали его мрачные сны наяву и посмеивались. Ему говорили, что если даже ему когда-то и удастся собрать денег на поездку на этот далекий Дис, то, увидев Монстра, он в страхе сожмется в комочек, слаб он тягаться с Монстром. Один-двое из его друзей видели ленту про Монстра и уверяли Жоао, что с такой громадиной никому в Талии не по силам тягаться и лучше забыть об этом и думать о чем-то достижимом.
Кирси, его жена, за двадцать лет их совместной жизни так и не смогла ловиться, чтобы он выкинул из головы свою мечту Прохаживаясь по комнате, она то неслышно ступала по плетенным коврикам, то шлепала сандалиями по покрытому землистого цвета плиткой полу и при этом говорила:
— Не могу понять тебя, Жоао. — Она весьма оживленно жестикулировала руками, точно макаки, что носились по деревьям в саду за домом. — Ты всю жизнь работал не покладая рук, я тоже. — Она остановилась, обводя руками кое-как обставленную, но уютную комнату. — Богатыми мы никогда не будем, но и попрошайничать не придется. Мы неплохо живем. У нас двое прекрасных детей, они достаточно большие, чтобы понять, что их папаша рехнулся. Все, ради чего мы горбатились, собирали, ты хочешь пустить на ветер из-за своей детской блажи. — Она печально покачала головой, и ниспадавшие на спину локоны ее черных волос закачались на фоне белого ситцевого платья. — Ты мой муж, но я тебя не понимаю.
