Разумеется.
…некоторое время назад кто-то на Земле решил сменить главу Центра; и тот подписал еще один ордер на казнь. Свою собственную в том числе. Потому что последняя песня уральского корректора отправила этого пожилого человека, многодетного отца, в больницу до скончания его дней.
Можно считать это справедливостью.
Улянка спит. Ей снится море и мама. Если сосредоточиться, увидишь ее сон. Уляна Мариненко — амортизатор, «белый», как бывают «белые» корректоры. Редкий тип.
Поняв это, Игорь понял Янину. Обоих Вольфов смела безликая сила, слепая и безразличная, не как людей — как должности. Как возможности управлять биологическим оружием, которые не должны были попасть в чужие руки. Игорь отчаянно надеется, что Чиграковой было не до его дочери, она не распознана, и за Уляной не приедут из Райского Сада. Из питомника ее тоже лучше отослать. Слишком высок уровень телепатии. Станет мастером, не заметив этого… если уже не стала. Как дочь Дитриха.
Впрочем, у Лили Марлен все хорошо. Улетает в Степной вместе с любовью-с-первого-взгляда, коллегой Таисии. Она будет женой и матерью; может, будет сниматься, если не разругается с Майком. Никаких драк, никакой стрельбы и героики тоже никакой. Янина была бы рада.
Нитокрис будет разочарована. Она чувствовала, что Лилен могла бы стать экстрим-оператором. Игорь думает, как объясняться с ней. Почему случилось то и это?
Когда большой думающий зол, и всё — это страшно. Когда маленький мягкокожий думающий зол, и всё — это смешно. Для того, чтобы быть страшными, мягкокожим требуется нечто большее.
Встает солнце, и свет из белого становится золотым. Анжела стоит на крыльце и улыбается. На крыше над ее головой сидит Мыш, по-кошачьи обернув лапы хвостом. От картины веет безмятежным миром и тишиной.
…флоты, приписанные к Древней Земле, готовятся к масштабным учениям. В планах — взаимодействие с гарнизонами всех привилегированных колоний. Всех Терр.
Игорь Мариненко, семитерранин, не хочет думать о том, какого рода будет это взаимодействие.
— Эмбарго, значит? — хрипит Кхин.
Фарафонов кивает.
В конференц-зале выключен свет. Огромная голограмма распахивает и без того просторное помещение до колоссальных размеров. Она так плотна и реальна, что на простой глаз не заметить разницы между людьми, физически присутствующими здесь, и теми, кто находится за множество световых лет отсюда.
Идет совещание кабинета министров Седьмой Терры.
Немедленно после принятия Объединенным Советом законопроекта, который ровно полчаса казался сенаторам от колоний их величайшей победой, немедленно после введения термина «квазигосударство», который отныне следовало употреблять в отношении Терр — наконец-то в прошлом постыдная дискриминация, унизительные утверждения, что населения колоний не являются народами, и оттого не имеют соответствующих прав — немедленно после этого началось обсуждение карательных санкций против квазигосударств, позволяющих предприятиям массово практиковать недобросовестную конкуренцию.
Список претензий годится в учебное пособие для юристов: соглашения о дележе рынков, дискриминирующие цены и условия поставок, фальсификация тендеров, тайные сговоры при участии в транспланетных торгах.
— Приостановка импорта всех видов товаров, за исключением медицинской техники и фармакологических средств. Посредникам грозят бойкотом.
Ценкович сгребает бороду в горсть.
Кхин сидит молча, высокий, грузный и неподвижный.
Древняя Земля отказывается покупать галактические лайнеры и аэромобили, браслетные компьютеры и сверхмощные сервера, гравигенераторы и установки космической связи, спутники для систем позиционирования и вещания, визуализаторы, сенсорные камеры и экранопланы, оружие — все, с чем не могла конкурировать ее собственная продукция.
Всему дешевому и качественному «made on Ural» отныне доступ закрыт.
Впрочем, и дорогому тоже.
…Древняя Земля.
Прародина.
Колыбель человечества.
Огромнейший в Ареале рынок сбыта.
— На медицину они согласны, — про себя повторяет Ценкович.
Вполне логично: некоторые разработки не имеют аналогов, как и пресловутый биопластик. Только безумец откажется от них.
Но квазициты не растут на Урале. Не растут точно так же, как на Земле. И на продукцию Третьей Терры не наложен запрет, как и на продукцию всех фирм, занимающихся производством биопластика нелегально.
«Они же знают, что все семь подрядчиков на Третьей — наши подставные, — думает Элия, терзая подлокотники кресла. Взгляды из голограммы то и дело соскальзывают с непроницаемого лица Кхина на подвижные и неверные, как тень, черты Ценковича. — Чего они добиваются?»
— Квази, не квази… — вполголоса бурчит Батя, — государство суверенно над своими природными ресурсами. И экономической деятельностью. Губернатор… или кто он теперь, «ио» президента? Короче, местер Хао имеет полное право национализировать нашу лавочку. Чему Земля будет очень счастлива.
— Пусть национализирует, — неожиданно говорит Ценкович. — Местер Хао наш давний друг и партнер. Как и адмирал Дьюи. Местра Ратна?
Она сидит на противоположном конце стола — там, на Урале. Черная как ворона, кажущаяся необычайно маленькой. Суровый рот сомкнут, точеное лицо неподвижно. Данг-Сети Ратна, ведущий специалист, спешно вызванная в столицу из Райского Сада, тотчас же, как только в правительстве поняли, что положение осложняется с каждым часом, а местра Надеждина в ближайшее время не сможет включиться в работу.
Должно быть, Данг счастлива.
Она ждала этого тридцать лет.
— На Третьей Терре только одна оперативная группа, — чеканит Ратна, подымая узкий золотой лик. — Я не могу всецело положиться на Лазурь. Однако местер Хао, как и местер Дьюи, за прошедшие годы получил представление о наших возможностях. Полагаю, его личного здравомыслия достаточно, чтобы принять правильное решение.
Ценкович кивает одними веками.
— Там флот Люнеманна, — напоминает он.
— Ну не совсем же он идиот, — басит Кхин. — Когда подойдут земные корабли, его там уже не будет.
— Увидим, — не соглашается Элия.
— Угу…
Пусть Третья Терра, получившая статус квазигосударства, национализирует добычу квазицитов. Перемены коснутся документации, отчетности, но по сути не изменится ничего. Планета уже давно стала колонией не Земли, но Урала, и Лю Хао — доверенное лицо триумвирата, и командующий гарнизонным флотом готов выйти из подчинения министру колоний.
Тускло поблескивают звезды на плечах: адмирал Сенг наклоняется, протягивает руку над столом, прося слова.
