Таков был доклад муравья Эрауэка.
Первым моим побуждением по прочтении необыкновенного доклада насекомого было навести критику по целому ряду пунктов. Однако я счел более благоразумным воздержаться от высказывания своего искреннего мнения, так как опасался впасть в немилость муравья. Поэтому я ограничился заявлением, что доклад в основном представляется мне соответствующим действительности, хотя до известной степени и шаржирует положение вещей на Земле. Волей-неволей мне пришлось согласиться с критикой наших общественных учреждений. По правде сказать, я никогда не сочувствовал этим последним. Я попытался, однако, смягчить резкие отзывы муравья о Земле, сказав, что многие особенности нашего общественного устройства, так беспощадно им заклейменные, являются на Земле предметом ненависти и нападок со стороны наиболее передовых мыслителей. Желая вызвать участие муравья, я охарактеризовал ему в общих чертах современные доктрины социализма. Казалось, мое последнее сообщение несколько удовлетворило ученое насекомое, которое обещало мне высказаться на общем совещании в мою пользу. Оно прибавило, что без его личной защиты мало шансов рассчитывать на благоприятное для меня постановление совета муравьев.
Само собой разумеется, я ожидал с тревогой и нетерпением решения о себе. У меня были достаточные основания опасаться смертного приговора. Обращение со мной приставленных ко мне муравьев доказывало, что они считают меня низшим существом, и даже более того – преступником, заслуживающим сурового наказания. Все это время меня содержали под строгим надзором. Предоставленный самому себе, я предавался мрачным размышлениям об ожидающей меня судьбе. Какой пощады мог я ждать со стороны насекомых? Для них я был варваром-чужеземцем, дерзко проникнувшим в их город и убившим безобидного муравья – их брата. Разве мы, люди Земли, оказали бы милосердие подобному субъекту? Я вспомнил о том, как безжалостно застрелил самку первого встреченного мною хела-хела. Сознание нависшей надо мной неминуемой ужасной смерти заставило меня задуматься над собственными поступками и понять их бессмысленность и жестокость.
Очутившись сам в положении жертвы, я невольно испытывал острую жалость к своим прежним жертвам. Во всяком случае, я надеялся встретить быструю смерть в какой-нибудь лаборатории насекомых и избежать ужасов вивисекции. У меня были, конечно, основания предположить, что эти безжалостные животные довели искусство нанесения боли до высокого развития. Мне вовсе не хотелось проверить на своей шкуре справедливость утверждения Хезерингтона о том, будто муравьи применяют к своим жертвам самые дьявольские пытки. Я принял решение предотвратить самоубийством голодную смерть в случае, если бы меня изгнали в пустыню.
Прошло около двух недель, и ко мне снова явился Эрауэк. Я обрадовался его появлению; однако муравей вел себя крайне сдержанно и подал мне знак следовать за ним. Мы молча пошли по нескончаемым подземным коридорам, соединяющим дортуары муравьев. Вскоре до меня долетел шум, производимый какими-то машинами. Еще немного, и мы очутились в обширном здании, служившем, по всей вероятности, мастерской. Муравьи достигли высокого искусства в машиностроении, создавая великолепные летательные аппараты, а также подводные лодки для прочистки каналов. Однако Эрауэк прошел по гигантской мастерской, не оглядываясь по сторонам, погруженный в какие-то глубокие размышления. Я следовал за ним с замирающим сердцем. Пройдя по целому ряду коридоров, мы очутились, наконец, в небольшой комнате. Здесь Эрауэк остановился. Я вопросительно взглянул на него, ожидая услышать приговор. Однако он вместо слов указал щупальцами на какой-то предмет, находившийся около меня. Обернувшись, я, к своему удивлению, увидел зеленый мотоциклет.
Я был настолько изумлен при виде машины, так неожиданно вернувшейся ко мне, что не мог удержать радостного крика.
Жадно кинувшись к аппарату, я принялся его разглядывать со всех сторон. К моей великой радости, он оказался в полной сохранности. Я забросал Эрауэка нетерпеливыми вопросами, но тот отказался отвечать и жестом пригласил меня следовать за ним в мастерскую.
Внезапно меня осенила мысль, что мне представляется великолепный случай убежать; мы были с Эрауэком одни в комнате, и в руках моих находился желанный аппарат. Собравшись с силами, я кинулся на Эрауэка, надеясь одолеть его и бежать, прежде чем успеют явиться к нему на помощь.
Однако мое нападение было отражено самым неожиданным образом. Муравей не мог заранее знать о моих агрессивных намерениях; остается только предположить, что он прочел мою мысль. Не успел я сделать и шага, как почувствовал, что мои ноги приросли к полу – я превратился из полного жизни и сил человека в каменную статую, уподобившись, таким образом, жене Лота. В течение минуты насекомое глядело на меня с любопытством, затем оно пошевелило щупальцами, очевидно, подавая знак какому-то невидимому товарищу. В то же мгновение все мое тело пронзила резкая боль, я хотел было закричать от невыразимой муки, но не мог, ибо все мускулы моего тела были парализованы. Мне казалось, что прошла целая вечность, хотя в действительности боль продолжалась лишь несколько секунд. Затем муравей сделал новое движение, и я внезапно сдвинулся с места и пошел по коридору вслед за моим повелителем, покорный, униженный, словно какой-нибудь хела-хела. Муравей, казалось, больше не замечал меня. Доведя меня до камеры, он ушел, не оглядываясь. Я испытывал полную подавленность и невыразимый стыд. Прав был Хезерингтон, утверждавший, что этим насекомым свойственна чудовищная жестокость.
Вскоре Эрауэк снова явился в мою камеру и заявил, что ему поручено довести до моего сведения о принятом относительно меня постановлении. С замиранием сердца я приготовился выслушать свой смертный приговор.
После неудавшейся попытки к бегству я считал себя уже погибшим. Эрауэк медленно развернул пергамент и прочел приговор. Привожу этот знаменательный документ в переводе на человеческий язык.
Верховный Совет Республики астроному Эрауэку.
Мы рассмотрели ваш доклад о жизни на Астране, составленный со слов некоего животного Оха, уроженца этой планеты. Нам представляется несомненным, что упомянутое создание принадлежит к неизвестной на Айзоту (Марсе) породе существ. По своему умственному развитию оно занимает как бы промежуточное положение между лишенными разума хела-хела и вполне разумным существом, каковым является муравей. Согласно вашему предложению, мы произвели розыски летательной машины, которая и была обнаружена среди пустыни в песчаной впадине, где, очевидно, была оставлена ящером. В настоящий момент машина эта находится там-то (следовало наименование места), и мы повелеваем вам показать таковую Оху с тем, чтобы он ее опознал. Конструкция машины доказывает, что люди Астрана не лишены известных элементарных знаний физики. Однако мы видим из вашего доклада, что упомянутые существа применяют свои знания для дурных целей, и в корне извратили свою природу. Исходя из всего изложенного, мы не видим оснований к отступлению от освященного веками закона и приговариваем Оха к изгнанию за пределы района каналов...
