– Вот это уже оскорбление! – прошептал Премьер. – На государственном уровне.
– Послушайте, Харо! – Паринава стиснул кулаки. – Этот конфликт надо погасить в зародыше – потом будет поздно. Денор совсем недавно подмял под себя Хальцеол и Раглоссу. Для экспансии им нужен только мало-мальски серьезный повод. Не давайте им повода! Примите посла, принесите ему официальные извинения. Иначе вы погубите Валену! – Его голос звучал и просительно, и зло одновременно.
«Опять он назвал меня по имени! – отметил про себя Премьер. – Вот ублюдок…» Он напряг память, но имя Хирт Тимано ни о чем ему не говорило. Полная пустота…
– Паринава, это чья-то ошибка, я тут ни при чем.
– Значит, надо разобраться и примерно наказать виновных. Потом сообщим об этом послу. А сейчас примите его, не заставляйте ждать! Вы сегодня как вареная рыба, что с вами такое?
– Не хамите, Паринава. Я устал после вчерашнего брифинга с валенийскими женщинами.
– Можно подумать, что вы их всех перетрахали, – проворчал тайный советник.
– Не всех, только половину, – огрызнулся Харо Костангериос.
Секретарь скромно молчал, изображая статую, но вдруг, встрепенувшись, повернулся к двери: оттуда доносился непонятный шум, словно где-то рядом вспыхнула драка. Премьер и Паринава прекратили перепалку и с недоумением прислушивались. Внезапно дверь распахнулась, появился рослый мужчина средних лет, с широким, резко очерченным лицом, – олигарх Даньяс Хевир Кареадо, посол Денора. Следом за ним вошли молодые мужчина и женщина – секретари посольства. Все трое – в полуофициальных черных мундирах с серебряным шитьем и при оружии, что было грубым нарушением протокола. Последним на пороге возник лейтенант премьер-губернаторской гвардии в парадной форме.
– Господа дипломаты! – прохрипел он, схватившись за косяк. – Вы не имеете права бить гвардейцев!
Посол слегка кивнул в его сторону. Девушка двинулась к лейтенанту, и тот поспешно отступил в коридор.
– Их не успели предупредить, господин Хевир Кареадо, – натянуто улыбнулся побледневший Паринава. – Извините, пожалуйста. Они получат нагоняй за то, что не пускали вас.
(«А этот сукин сын умеет быть вежливым, когда захочет!» – угрюмо отметил про себя Премьер-Губернатор.)
– Господин Костангериос, – смерив Премьера презрительным взглядом, заговорил посол, – вы заставили меня просидеть у вас в приемной больше часа. Тем самым вы проявили неуважение не только лично ко мне, но и к моему миру.
– Я не знал, что вы здесь, господин Хевир Кареадо, – вспомнив наставления советника, вздохнул губернатор. – Я нездоров. Вчера я общался с женщинами и поэтому не в форме для встречи с вами.
– Да что вы мелете, Харо?! – в отчаянии прошипел позади Паринава.
Премьер поморщился. Очевидно, денорец принял это на свой счет: его желваки напряглись, глаза сузились.
– Господин Костангериос, – в его голосе звенел металл, – у нас на Деноре олигархами становятся не преступники, а достойнейшие из достойных. Это высокая честь, которой удостаиваются лишь лучшие из претендентов. И сейчас я хочу получить от вас объяснения по поводу вот этой бездарно сфабрикованной фальшивки!
Он бросил на стол небольшую пластиковую папку. Та упала перед Премьер-Губернатором, опрокинув бокал с остатками виски.
– Вы что делаете? – ошарашенно спросил Харо Костангериос (давно уже никто не смел так вести себя с ним!). – Валена – суверенный мир, не забывайте об этом, господин Хевир Кареадо!
– Пока еще суверенный, – совсем уж недипломатично ухмыльнулся посол.
– Харо! – предостерегающе пробормотал над ухом советник.
– Я разберусь, – пообещал Премьер. – Я догадываюсь, что произошло: кто-то за моей спиной состряпал фальшивку, чтобы поссорить наши дружественные миры. Мы выясним, кто за этим стоит, и накажем провокатора. Посмотри, что там. – Он протянул папку секретарю. – Этим делом надо заняться вплотную.
Молодой денорец поднес к уху запястье с браслетом-передатчиком, нахмурился, потом что-то шепнул своему шефу. На лице посла ничего не отразилось, только в глазах промелькнуло странное выражение.
– Пошли, – приказал он. – Едем в посольство.
Все трое стремительно вышли, не попрощавшись. Харо Костангериос с облегчением откинулся в кресле. Это же головорезы, а не дипломаты!
– Посол спятил! – процедил он, поставив опрокинутый бокал и наливая себе еще виски.
– Нет, он не спятил, – встревоженно возразил Паринава. – Даньяс Хевир Кареадо – умный и хладнокровный дипломат. Даже дураку ясно, что он хочет спровоцировать конфликт, который оправдает в глазах международной общественности возможную агрессию Денора против Валены. А вы, Харо, как будто нарочно ему подыгрывали! Неужели вы не понимаете: если придут денорцы, мы потеряем все! – Он склонился над Премьером; его тяжелое, одутловатое лицо придвинулось ближе. – У нас не останется ни крупицы власти!
– Вы думаете, опасность так велика? – Премьер только сейчас ощутил страх.
– Да. У Кареадо железное самообладание, как и у всех денорских дипломатов. Если он ведет себя вызывающе – это не потеря контроля, а хитрая игра. Не сомневайтесь, он десять раз все просчитал в уме, прежде чем сюда приехать. – Паринава говорил быстро, брызгая слюной. – Плохо, очень плохо… Надо поскорей арестовать провокатора – возможно, это завербованный Денором агент, и хорошо, если мы сумеем это доказать.
– Ну так распорядитесь! – вздохнул Харо Костангериос и повернулся к секретарю: – Что там за дерьмо?
Секретарь словно язык проглотил. Держа обеими руками раскрытую папку, он с ужасом смотрел на Премьер-Губернатора.
– Что такое… – начал Премьер, но замолчал, услышав торопливые шаги.
Неужели денорский посол вернулся?.. Но это был не посол, а Джафар Нилсак.
– Вот… – Он с порога показал Паринаве красочный листок. – Реклама!
– Какая еще реклама? – буркнул Паринава. – Нилсак, нам угрожает Денор!
– Беда никогда не ходит одна – так, кажется, говорят в народе? Господин Костангериос, ваши дети захватили Нуль-Излучатель.
– Какие дети? – в недоумении переспросил Премьер.
– У вас двое детей, Норберт и Илси, – терпеливо, словно разговаривая с идиотом, пояснил Нилсак. – Нуль-Излучатель у них в руках. Вот, полюбуйтесь! Это рекламная листовка, еще есть видеоролик. Не похоже, чтобы они собирались передать находку своей родине!
Харо Костангериос взял листовку, тем временем Нилсак выложил на стол карманный проектор и включил видеозапись. Во рту у Премьера пересохло, сердцебиение усилилось. Зато слабость наконец-то отпустила. Когда возникший в дверном проеме лакей доложил, что личный магнитоплан Премьер-Губернатора ждет на площадке около Хрустального Дома, как было приказано, он поднялся с кресла и, ни на кого больше не взглянув, нетвердым шагом направился к выходу.
