Николь вспомнила: именно в этот момент она заявила, что переутомилась и хочет лечь спать. Святой Микель попросил ее подождать еще несколько минут, чтобы он мог подвести итог несколько беспорядочной дискуссии. Николь согласилась.
— Возвращаясь к вашему первоначальному вопросу, — отвечал Святой Микель, — скажу: каждый из Узлов составляет часть иерархии разума, собирающего информацию о данной Галактике. Большая часть галактик, включая и Млечный Путь, обладает единой сверхмощной станцией, которую мы зовем Перводвигателем, располагающейся возле центра звездной системы. Набор Перводвигателей был создан Богом в миг творения, а потом использовался для контроля за ходом эволюционного процесса. Узлы, Носители и все прочие инженерные сооружения были в свою очередь спроектированы Перводвигателями. Вся их деятельность, не исключая полетов первого Рамы в вашу Солнечную систему, в своей природе опирается на объективные критерии, которыми пользуется Господь, чтобы его последующие творения достигли славы и гармонии, невзирая на хаос естественных законов.
Николь присвистнула.
— Это совершенно потрясающая мысль, — сказала она, включая коляску. — Все, не могу больше.
«Но я не настолько утомлена, чтобы заснуть, — думала она. — Как можно спать, узнав цель существования Вселенной?» Николь усмехнулась. «Не могу даже представить себе, что ответил бы Ричард на все это… Сказал бы: остроумная теория, но как она объясняет победы африканских команд в Кубке мира по футболу с 2140 по 2160 год?… И к тому же, из нее выходит, что смысл жизни более не равен сорока двум. — Она усмехнулась снова. — Ричард, конечно, выслушал бы все то, что говорил Святой Микель, но и задал бы ему сотни вопросов… Затем мы вернулись бы к себе в комнату и занялись любовью, а потом проговорили бы всю ночь…»
Она зевнула и легла на бок. И засыпая, видела пляску несчетных вселенных.
Николь проснулась свежей и удивительно энергичной. Она подумала, не нажать ли кнопку возле постели, но решила не делать этого. Она перебралась в свое кресло и, подкатив его к окну, откинула занавеси.
Снаружи было прекрасное утро. Слева протекал небольшой ручей. Трое детей лет восьми-десяти бросали камешки в небольшую запруду за плотиной, перекрывшей ручей. Николь глядела из окна на идеально воспроизведенные поля, деревья и холмы и вдруг ощутила себя молодой, полной жизни.
«А почему бы им не починить меня? Пусть заменят все изношенные и поврежденные детали… Я буду жить здесь, с Симоной и Майклом. Быть может, смогу кое-чему научить своих правнуков…»
Дети, оставив ручей, побежали по зеленому полю к загону с лошадьми. Мальчик бежал быстрее всех, но все же ненамного обогнал меньшую из двух девочек. Дети, смеясь, подзывали лошадей к забору.
— Мальчика зовут Захария, — проговорил Большой Майкл за ее спиной. — Две девочки — это Коллин и Симона… Захария и Коллин — дети Кати, Симона
— старшая у Тимоти.
Николь не слышала, как он вошел в комнату. Она развернула свое кресло.
— Доброе утро, Майкл, — поздоровалась Николь, глядя в окно. — Просто великолепные ребята.
— Спасибо, — ответил Майкл, подходя к окну. — Я очень счастливый человек. Господь одарил меня удивительной жизнью и невероятными богатствами.
Молча они смотрели на играющих детей. Захария уселся на белую лошадь и начал демонстрировать свое мастерство.
— Я с грустью услышал о смерти Ричарда, — проговорил Майкл. — Патрик мне все рассказал вчера… Должно быть, ты ужасно переживала.
— Да, — согласилась Николь. — Мы с Ричардом были такими друзьями… — Она обратилась к нему лицом. — Ты был бы горд им, Майкл… В последние годы он совершенно переменился…
— Я так и думал. Тот Ричард, которого я знал, никогда бы не вызвался рискнуть своей жизнью ради кого бы то ни было…
— Видел бы ты его с внучкой: с Никки, дочкой Элли. Они были неразлучны.
— Он был ее Бубой… Как поздно нежность пришла к нему…
Николь не смогла продолжить: внезапная боль в сердце одолела ее. Она подъехала к столику и отпила из бутылочки с синей жидкостью.
А потом вернулась к окну. Двое старых друзей вновь смотрели на играющих детей. Теперь и девочки были верхом, затевалась какая-то новая игра.
— Патрик сказал нам, что из Бенджи получился превосходный человек, — проговорил Майкл. — Конечно, кое в чем ограниченный, но вполне достойный, учитывая его способности и долгий сон… Он сказал, что Бенджи самым наглядным образом свидетельствует о твоих стараниях: ты всегда над ним работала, никогда не позволяла ему воспользоваться обстоятельствами в качестве оправдания… — Теперь уже Майкл задохнулся. Он обернулся к Николь со слезами на глазах и взял ее за руку. — Чем я могу отблагодарить тебя за то, что ты воспитала мальчиков, особенно Бенджи, с такой заботой?
Николь поглядела вверх со своего кресла.
— Они наши сыновья, Майкл. Я очень люблю их.
Майкл вытер нос и глаза носовым платком.
— Мы с Симоной хотим, чтобы ты встретилась с нашими детьми и внуками, но решили, что сперва должны кое-что тебе рассказать… Мы не знали, как ты прореагируешь… Более того, было бы несправедливо не предупредить тебя: иначе ты бы не поняла реакцию детей…
— Что такое, Майкл? — осведомилась Николь. Она улыбалась. — Ты явно с трудом добираешься до истины.
— Действительно, — он пересек комнату и дважды торопливо нажал кнопку возле ее постели. — Николь, у меня к тебе весьма деликатное дело… Вспомни — вчера мы сказали тебе, что у нас с Симоной есть друзья, созданные инопланетянами…
— Да, Майкл, — ответила Николь.
Она еще глядела в окно. Майкл подошел к ней и взял за руку. Из дома вышла женщина лет пятидесяти, атлетического сложения с темно-бронзовой кожей, и быстро пошла к конюшне. И фигура женщины, и ее походка казались знакомыми Николь. Заметив женщину, дети замахали и направились к ней на конях.
Николь услышала имя, которое выкрикнул Захария, и вдруг все поняла. Ее словно громом ударило. Женщина быстро обернулась, и Николь увидела себя в точности такой, какой была, оставляя Узел сорок лет назад. Трудно было сдержать свои эмоции.
— Больше всего Симоне не хватало тебя, — проговорил Майкл, сочувствуя потрясению, выразившемуся на лице Николь. — И потому инопланетяне сотворили ей подругу по твоему образу… Просто удивительная копия. Не только внешности — ты можешь увидеть это сама, — но и личности. Мы с Симоной еще в самом начале были поражены идеальным сходством. Она ходила, как ты, говорила, как ты, даже думала, как ты… словом, через неделю Симона звала ее мамой, а я — Николь. С тех пор она нас не оставляла.
