– Его ведь не сильно помяли? Он там надолго?
– Еще три недели, не меньше, – Кадет прислонился к обводу двери, инстинктивно загораживая Принцессе выход из отсека. У него была заготовлена сотня вопросов, но он решил не торопиться: теперь все будет в порядке и у них полно времени. – У нас на борту есть полевой диагност. Сейчас принесу со склада, быстро, подожди здесь.
– Не к спеху, Каддет, – Принцесса присела на откидной стул около саркофага. – Я знаю, ты хочешь спросить, спрашивай!
– Дай-ка я посмотрю твою руку, Стрела.
– Знаешь, сначала я мечтала убить мастера Кьюррика, – обнажая культю левой руки, спокойно произнесла Принцесса. – А когда успокоилась – правда это произошло не скоро, – хмыкнула она, – то поняла: все честно, это был честный бой. И он не добил меня, Каддет. Он остановил кровотечение. Он – благородный воин.
– Он хороший человек, – пробормотал Кадет, стараясь говорить ровным тоном, с ужасом рассматривая оставшуюся часть предплечья. Багрово-синюшная культя выглядела плохо. – А насчет "успокоилась"… Тебе надо продолжить тренинг по биофидбэку, – пробормотал он, кончиками пальцев ощупывая грубый неровный шов.
– Мне нельзя, Каддет, – отозвалась Принцесса.
– Почему нельзя? – Кадет прикидывал, что можно сделать с этим шрамом уже сейчас, пока процесс отмирания пересеченных нервов еще не зашел слишком далеко.
– Я беременна, Каддет, – проронила Принцесса. Кадет замер.
"Беременна!" – стучало это слово в голове Кадета. – "Беременна!… Стрела!"
– Ты же, вроде бы как бы пропал без вести, Каддет… Геройски погиб. Меня так утешали в замке Лэннда!… Ни на минуту не оставляли одну, я позвонить тебе не могла, даже ночью. – Принцесса горько усмехнулась. – Днем меня сторожил телохранитель графа. Ночью меня сторожил Лэннда. Через дверь утешал и успокаивал меня рассказами. Потом он устал. Я дала ему слово, что ничего с собой не сделаю, безутешная вдова, хм… А Чиррер… Он сменил графа… Я сама распахнула перед ним дверь: я – чуг, – произнесла она с гордостью. – А я давно выбрала его, ты знаешь, Каддет.
– Он… знает? Он знает о ребенке, Стрела?
– Нет, Каддет. – Принцесса погладила культю, видимо, ее мучили фантомные боли и с этим надо было что-то делать. – Мы должны были встретиться в Крепости и уехать в порт Дикка. И начать новую жизнь. – Принцесса усмехнулась. – Я ждала его в нашем домике около Крепости. А он все не ехал. Я не знала, что делать, Каддет. Я просто ждала. Потом Неспящий предупредил, что меня ждет беда. И тут же приехал Чиррер. Сказал, что его Долг – верность роду и Королю. Что я должна понять его. Что он любит меня и всегда будет любить меня. Единственную, сказал он. Он поклялся, что никогда не женится ни на ком другой… Я хотела его убить. Но во мне уже начал созревать его ребенок. Значит у меня не осталось прав на его жизнь и смерть. Неспящий сказал мне: "Пусть будет так, как есть", и я послушалась.
– Почему ты не позвонила мне, Стрела?
– Чтобы ты спасал меня от меня? Я и так заняла слишком много места в твоей жизни, Каддет… Я хотела уехать в порт Дикка и начала собираться и наняла повозку, но мастер Кьюррик пришел арестовывать меня… Он не начал бы махать своим топором, если бы я не парализовала его людей. Он перетягивал мне обрубок тетивой, когда Чиррер ударил его в спину. – Принцесса опять погладила культю.
– А болевой шок? – спросил Кадет.
– Я активировала чакру и ушла в транс… Очнулась в тюрьме Крепости, с перевязкой. – Принцесса говорила все эти слова спокойным и даже каким-то усталым голосом. Все, что с ней произошло, в ней уже перегорело. Принцесса встала, подошла к Кадету, обняла его, прося поддержки. – Девочка моя! – прошептал Кадет, зарываясь лицом в копну ее чистых душистых волос. – Ты не рада… ребенку?
– Рада, Каддет, – Принцесса тряхнула головой. – Мы можем узнать, кто это будет: мужчина или женщина?
– А твой Неспящий?…
– Молчит!
– Я ничего про эту область биомедицины не знаю, – смущенно признался Кадет. – Если только полевой диагност… Хочешь узнать? Подожди, сейчас мы его озадачим…
Но полевой диагност ничего им не смог сказать о будущем ребенке. Много рассказал и насоветовал – о низком гемоглобине, о витаминах, о правильном и регулярном питании, особенно много – о культе, а вот про ребенка он ничего не мог сказать – не был обучен.
Прошло полтора месяца, но саркофаг не выпускал из своих глубин Монаха. Они ждали. Время от времени Принцесса летала с Кадетом на Холодные Земли – гуляла вокруг шахт по тамошним горам: зима там была мягкая и снежная. Когда ей вдруг нестерпимо захотелось свежего мяса, они слетали на юг Зеленых Земель, и устроили себе настоящую ружейную охоту на гусей, прилетевших на зимовку на болота, и на жирных кабанчиков.
Присев неподалеку от остывающей плавильной печи Принцесса, неплохо управляясь одной рукой, жарила на живом огне костра гуся, а Кадет расслабленно наблюдал за ней. Раньше ему представлялось, что беременные женщины становятся неспешными и плавными, как тяжело груженные корабли, а Принцесса оставалась все такой же порывистой в движениях и решениях. Беременность еще не изменила ее фигуру, но изменила цвет глаз – в них появился постоянный отблеск серой булатной стали.
Качество первых плавок было – по заключению анализатора – вполне удовлетворительным: не без проб и ошибок полученный композитный сплав должен был надежно закрыть пробоину в куполе "Робинзона", но пятидесятикилограммовые отливки сплава накапливалась медленно, по одному в неделю. Итого впереди было еще десять недель накопления отливок, плюс три недели Кадет отводил на ремонт купола, а уж только потом можно было на "Робинзоне" лететь к маршевым движителям, решать, как быть с поврежденным фокусирующим кольцом. Неспящая Кадета умиротворенно мурлыкала каждый раз, когда Кадет думал о "Робинзоне" и начинала беспокоиться, каждый раз, когда он задумывался о том, что будет потом.
Но наступил день, когда, вернувшийся с шахт Кадет застал в кухне обрадовавшую его картину: Принцесса кормила Монаха!
Они обнялись.
– Хорошо выглядишь, – похвалил Кадет, разглядывая Монаха. – Розовый и лысый, как младенец. Как я рад тебя видеть, старина!…
– Лысый, да… – Монах погладил голый череп. – Принцесса говорит – волосы сменятся. Открываю глаза – Принцесса! А я – голый! – Монах покраснел. – И чувствую себя… необычно. Снаружи я – все такой же старый, как и прежде, если твои зеркала не врут. Но – все вижу! Без очков! Тело сильное – словно новое, и не скрипит. Ноги и руки – как у молодого, крепкие. В боку ничего не ноет… Все зубы новые, непривычно, уже два раза себе язык прикусил… Этот сон – он такой легкий, Каддет!… Правда, что два месяца прошло? Ты не бойся, Принцесса, это совершенно не страшно! – Принцесса снисходительно улыбнулась ему.
