— Да, милорд, — улыбнулась она ему.
Ну да, Верван ведь одна из так называемых демократий, пусть и не настолько оголтелых, как у бетанцев.
— Моя мать, возможно, согласилась бы с вами, — предположил Майлз. — Она не видела бы особой разницы между двумя трупами в ротонде. Если не считать, конечно, того, как они там оказались. Насколько я понял, этого самоубийства никто не ожидал?
— Случай совершенно беспрецедентный, — согласилась Маз, — а если вы знаете цетагандийцев, вы поймете, насколько это сильное выражение.
— Значит, цетагандийские слуги не имеют обыкновения следовать за своими господами в иной мир, как это делали когда-то язычники?
— Мне кажется, ба Лура было чрезвычайно привязано к императрице, прослужив ей столько лет, — сказала верванийка задумчиво. — Так давно… никого из нас еще на свете не было.
— Айвен интересовался, правда ли, что цетагандийцы клонируют своих слуг?
Айвен бросил на Майлза укоризненный взгляд, но смолчал.
— Гем-лорды — иногда, — ответила Маз, — но не аут-лорды и, уж во всяком случае, не королевский двор. Для них каждый слуга — такое же произведение искусства, как и любой другой предмет, которыми они себя окружают. В Райском Саду все должно быть уникальным, по возможности ручного изготовления и безупречного качества. К живым объектам это тоже относится. Поточные изделия они оставляют низам. Не уверена, что это справедливо, но в мире, переполненном мнимыми реальностями и бесконечными повторениями, это как глоток свежего воздуха. Им бы только поменьше снобизма по этому поводу.
— Кстати, об искусстве, — произнес Майлз. — Вы, кажется, говорили, что вам удалось идентифицировать тот символ?
— Да. — Она остановила взгляд на его лице. — Где, лорд Форкосиган, вы сказали, вы его видели?
— Я его не видел.
— Гм… — Она чуть улыбнулась, но не стала уточнять. — Это Печать Звездных Ясель — предмет, с которым редко сталкиваются чужестранцы. Точнее, чужестранцы с ним вообще не сталкиваются. Это чрезвычайно сокровенный предмет.
«Так-так, запомни».
— Реликвия аутов?
— И еще какая.
— И… гм… а что это такое — Звездные Ясли?
— Как, вы не знаете? — Маз казалась удивленной. — А я-то думала, вы только и делаете, что изучаете цетагандийские государственные тайны.
— Ну, не все время, но… — вздохнул Айвен.
— Звездные Ясли — это неофициальное название генного банка расы аутов.
— Ах вот что. Этого-то я и боялся. Они что, хранят собственные копии?
— Нет, Звездные Ясли значат для них гораздо больше. Ауты в отличие от обычных людей не договариваются напрямую, чью яйцеклетку чьей спермой оплодотворять перед закладкой в репликатор. Любое генетическое скрещивание является предметом особых переговоров, контрактов, заключаемых главами двух генетических линий — цетагандийцы называют их созвездиями, хотя вы, барраярцы, кажется, зовете их кланами. Эти контракты, в свою очередь, должны быть одобрены императором, точнее, старшей женщиной августейшей семьи и заверены Печатью Звездных Ясель. Последние полвека, с момента восшествия на престол нынешней династии, эту роль исполняла Лизбет Дегтиар, мать императора. И это не пустая формальность: все генетические изменения — а аут-лорды идут на них то и дело — должны быть предварительно исследованы придворными генетиками. Вы спрашивали меня, имеют ли женщины аут-расы какую-нибудь власть. Вдовствующая императрица обладала правом вето на каждое оплодотворение аутов.
— А император? Он не мог влиять на ее решения?
Маз потрогала пальцем губу.
— Честно говоря, я не знаю. Раса аутов крайне ревностно хранит свои тайны. Если какая-то закулисная борьба и имеет место, это не выходит за врата Райского Сада. Во всяком случае, я о таком не слыхала.
— Тогда… кто же теперь будет этой старшей леди? Кто унаследует печать?
— Ага! Вы коснулись весьма интересной темы. Этого не знает никто; по крайней мере император еще не делал официального заявления. Печать должна храниться у матери императора при ее жизни, а в случае ее смерти — у матери наследника. Однако официального наследника император еще не выбрал. Печать Звездных Ясель вместе с прочими регалиями покойной императрицы должны передать новой старшей аут-леди на последнем этапе погребальных церемоний, так что у него остается еще десять дней, чтобы сделать выбор. Представляю себе, какая борьба идет сейчас между аут-леди: ведь пока не свершится эта передача, не может быть заключено ни одного генетического контракта.
— У императора трое сыновей, ведь так? Значит, он должен выбрать одну из их матерей? — подумав, спросил Майлз.
— Не обязательно, — возразила Маз. — Он может передать все одной из своих теток.
В дверь вежливо постучали — принесли чай. К нему посольская кухня прислала небольшой трехъярусный поднос с крошечными пирожными. Кто-то неплохо знал вкусы постоянных клиентов, ибо Маз промурлыкала: «Ого, мои любимые!» — и, несмотря на недавнее угощение в Райском Саду, протянула руку к подносу. Посольский слуга разлил чай по чашкам, откупорил бутылку и исчез.
— Но разве аут-лорды не женятся? — чуть не с испугом спросил Айвен. — Эти генетические контракты заменяют им брак?
— Ну… нет. — Маз запила чаем третье пирожное. — Контракты бывают разного рода. Простейший — на разовое использование чьего-то генома. Родившийся в результате этого ребенок становится… не хотелось бы употреблять слово «собственность»… скажем так: его регистрируют как члена созвездия отца, где он и развивается. Видите ли, такие решения принимаются не рядовыми членами клана; собственно говоря, родители могут ни разу в жизни не встретиться. Эти контракты заключаются высшим руководством созвездия, старейшими и соответственно мудрейшими его членами, следящими за тем, чтобы выбрать наиболее перспективную генетическую линию.
— Другой крайностью является пожизненная — или дольше — монополия, имеющая место в семье императора. Когда какую-либо аут-леди выбирают как мать потенциального наследника, контракт является абсолютно эксклюзивным: ее геном не должен был использоваться ранее и не может быть использован впоследствии, если только сам император не захочет от нее еще одного ребенка. Остаток жизни она должна прожить в Райском Саду, в собственном павильоне.
— Это награда, — наморщил лоб Майлз, — или наказание?
— Это самая большая удача, которая может выпасть на долю аут-леди: шанс сделаться вдовствующей императрицей, в случае если ее сын — а это всегда только сын — будет избран наследником. Даже стать матерью проигравшего — принца-кандидата или сатрап-губернатора — не так плохо. Вот почему в этом откровенно патриархальном обществе основные надежды аут-созвездий связаны с девушками. Глава созвездия — вождь клана, говоря барраярскими терминами, — никогда не станет императором или отцом императора, какими бы достоинствами ни блистали его сыновья. А вот через дочерей у него есть шанс сделаться дедом императора. И как вы понимаете, эти преимущества распространяются и на созвездие императрицы. Пятьдесят лет назад роль Дегтиаров была куда скромнее нынешней.
