– Нет, садиться я не буду. Так вот, от фонаря того – я посмотрела – вход в подъезд как на ладошке виден и три ваших окна, что во двор выходят.
– Это понятно, с чего бы они на другой фонарь полезли… Хасановна, Ираида, ну, посодействуйте же! Надо усталого человека хоть кофеем напоить.
– Нет-нет, пойду я. А то Кулюгановы там мне такого наторгуют – я их за себя оставила…
Все же мы заставили тетю Фиру выпить чашечку действительно хорошего кофе, сдобренного капелькой коньяку, и после ее ухода обсудили, как жить дальше.
В результате уже через час тихая наша квартира стала напоминать жилище простой российской семьи накануне незапланированного визита президента. Коломийцевы спецы облазали все углы в поисках жучков, проверили обе телефонные линии, показную и секретную, установили на парадной скрытый металлоискатель, а на окнах – телекамеры специальной противоснайперской системы наблюдения. Сразу же были засечены двое наблюдателей с биноклями: на чердаке дома напротив и в киоске, торгующем сигаретами; на фонаре таращила свой синий глазок маленькая телекамера. Контору, похоже, кто-то решил обложить всерьез. Машину нашу, стоявшую у подъезда, минеры быстро ощупали и осмотрели, после чего отогнали в сервис. Теперь мы могли пользоваться только машинами из гаража «Тимура». Крису было категорически запрещено выбираться на крышу. Не слушая наших возражений, старую дверь подкрепили второй, внутренней – разумеется, бронированной. Кроме этого, никто из нас не должен был покидать помещение иначе как в сопровождении двоих вооруженных охранников. Надо им размяться, мрачно сказал Коломиец, мясо вон какое накачали, а мозги отдыхают…
Активность возымела действие: первой исчезла девка с коляской, потом посты наблюдения с биноклями. Последним смылся «пропойца», к тому времени многократно сфотографированный. Телекамеру, привинченную к фонарю, решили пока не трогать: пусть позабавятся люди, жалко, что ли. Тем более что идущий от нее кабель – тонкий и прозрачный – глазастая Катька Кулюганова проследила до самого его пропадания все в том же сигаретном киоске. Пост тети Фиры был от этого киоска метрах в сорока, и именно там она стала покупать свои любимые «More» с ментолом.
Короче, началась правильная война разведок.
Честно сказать, поначалу мы уверены были, что все эти неприятности происходят из-за «Лаокоона». И ждали, что вот-вот заявится некто, желающий нас закупить на корню за большие деньги или как-то иначе, но пресечь нашу деятельность в этом направлении. Получилось, однако, иначе.
В тот вечер Крис жаловался на вялость и леность, на боль в голове и отвращение к человечеству – короче, начиналась его обычная депрессия. Начиналась не вполне по расписанию, до полнолуния была еще неделя, но такое случалось и раньше. Все же после полуночи – Хасановна только-только улеглась – он захватил саксофон и пошел на крышу в сопровождении Ираиды и одного из охранников, Паши по прозвищу Бурчало. Буквально через минуту – я еще не успел даже расположиться перед телевизором, чтобы посмотреть что-нибудь развлекательное, – они ссыпались вниз, и Паша тут же метнулся в сортир. На лице Ираиды остались одни глаза – черные и огромные. Крис казался вялым и безучастным, но я знал, что именно так у него проявляется испуг.
Настоящий испуг.
– Я только не понимаю, как они это сделали? – процедил он. – Где они просочились?.. Иван, плесни-ка водки. Морду свело.
Я налил ему полную, немного Ираиде и совсем на донышко, чтобы и запаха не было, проблевавшемуся Паше. Коломиец держал их в большой строгости и поблажек не делал никогда.
– А я-то думаю – с чего это меня корежить начало… – Крис брезгливо посмотрел на свои руки и повернулся к кухонному крану – помыть. – Ну, скоты…
– Что там такое? – спросил я Ираиду.
– Там… там… Я даже не знаю, как описать…
– Я сам, – не оборачиваясь, сказал Крис. – Павел, ты как?
– Нормально, шеф. Я ведь не слабак какой…
– Ничего, брат. От неподготовленного человека трудно ожидать другого. Ты еще молодец, до сортира донес… Ладно, нам тут покрякать надо в узком кругу…
Но с кряком получилось не сразу. В конце концов, выпив и чуть успокоившись, Крис рассказал, что на крыше, как раз на его «астральном посту», кто-то очень тщательно и умело совершил «Entonnoir du sang» – тайное вудуистское действо, заставляющее и в буквальном, и в переносном смысле застывать кровь в жилах. Года два назад мы были невольными свидетелями этого обряда в тамбовских лесах – и даже меня, успевшего все-таки отвыкнуть от афганских картинок, продрало тогда насквозь. Но каким образом эти мерзавцы просочились на крышу незамеченными, как протащили несчастных кошек и почему никто не слышал, как кошки орали, – а они не могли не орать…
– Вот, значит, кто на нас пытается наехать, – раздумчиво сказал Крис. – Как они там себя обозвали: «Шуйца Мороха»? Помнишь, мы еще долго дознаться не могли, что это за тварь такая – Морох… Я, братцы, в самом начале подумал почему-то, что «Кровавый косяк» – их ручек дело. Связи тогда не уловил… а скорее, просто запутался.
– Ниточка у нас теперь есть, – сказал я. – Можно попробовать потянуть…
– И выдернуть чеку, – сказала Ираида.
Я пожал плечами:
– Возможно. Но, думаю, за три секунды мы успеем отрыть себе окопчик.
Крис обежал кухню каким-то отсутствующим взглядом. Он говорил, что иногда, глядя вот так, мимо всего, он ухитряется увидеть что-то под поверхностью вещей. Мне всегда хотелось узнать, что именно он видит.
– Ребята, – сказал он наконец. – Хочу, чтоб вы прониклись. Мы – вляпались. Очень глубоко и погано. Вряд ли те ребятки простили нам первый наш наезд – и вдруг мы опять попадаемся им на глаза, нагло давим следующую мозоль… Реакция в этом случае может быть… безрассудной. Вы меня понимаете?
– Вполне, – сказала Ираида.
– Рано или поздно они поймут, что это, – он ткнул пальцем вверх, – не сработало. Это первое. Второе: я не думаю, что наша игра мускулами перепугала их до вечной икоты. Кроме того, я сам не очень люблю, когда на меня наезжают, да еще с применением всяческой чертовщины – третье…
– Короче, ты пытаешься вырулить на то, что хоть не мальчик, но хочешь в Тамбов. Так?
– Ну… да.
– С группой здоровья?
Он молча кивнул.
– А ты уверен, что это на самом деле тамбовские волки, а не подстава?
– Уверен. Такое не скопировать. Это даже не почерк – это… отпечаток, что ли. Клише.
– А какого же черта их принесло в Москву? Думаешь, в Тамбове кончились бомжи?
Крис потеребил нижнюю губу. Было как-то особенно тихо – той тишиной, которая усиливает далекие и гасит близкие звуки. Так бывало осенью в горах, когда небо закрыто, а луна – голубым пятном, и на фоне этого пятна с севера летят птицы. Слышно, как они тихо переговариваются меж собой.
