— Придется тебе все-таки лететь на Шпицберген сегодня, — сказала Кэрол. — Там у нас более подходящая обстановка для допроса.
Как бы уклониться от этого любезного приглашения? М-да…
Словно прочитав мои мысли, она заявила:
— Судя по всему, ты небезопасен, поэтому полетишь в сопровождении опытных людей.
— Так ты не составишь мне компанию?
— Боюсь, что нет.
— Нет так нет. В таком случае нам остается только проститься. Досадно, что не удалось узнать тебя поближе.
— Не придавай значения моим словам, — улыбнулась она. — Просто надо же было как-то сбить тебя с толку.
— Не буду. Но я так и останусь твоей неразгаданной тайной.
— Прошу прощения, мы должны надеть на вас наручники, — сказал мужчина.
— Ну разумеется.
Я протянул к нему руки, но он возразил почти виновато:
— Нет, сэр. Руки за спину, пожалуйста.
Я выполнил его просьбу, однако, поворачиваясь, успел бросить взгляд на «браслеты». Они оказались довольно старомодными — такие штампуют по госзаказу. Если как следует прогнуться назад, можно переступить через цепочку, и тогда руки окажутся впереди. А там, если у меня будет секунд двадцать…
— Один вопрос, из чистого любопытства, — сказал я. — Ты выяснила, почему та парочка вломилась ко мне в каюту? Если не ответишь, мне придется мучиться бессонницей.
Кэрол закусила губу — видимо, колебалась. Но все-таки ответила:
— Они из Нью-Сейлема, «пузыря» на континентальном шельфе Северной Америки. Боялись, что «Румоко» расколет их сферу.
— Расколол?
Помолчав, она сказала:
— Не знаю. Нью-Сейлем пока молчит. Мы пытаемся с ним связаться, но помехи…
— Что?!
— У нас нет с ними связи.
— Ты имеешь в виду, что мы, возможно, уничтожили целый город?
— Нет. Ученые говорят, риск был минимален.
— Ваши ученые, — сказал я. — Их ученые наверняка были другого мнения.
— Разумеется, — кивнула она. — Их ученые с самого начала организовали проекту обструкцию. Они не верили нам и подсылали диверсантов. Пытались сорвать…
— Как жаль, — пробормотал я.
— Чего жаль?
— Не чего, а кого. Парнишку, которого я усадил под кипяток. Ну ладно, спасибо. Подробности узнаю из газет. Все, отправляй меня на Шпицберген. Прощай.
— Не сердись, — сказала Кэрол. — Я выполняю свой долг. По-моему, все правильно. Если ты действительно чист, как первый снег или как лебяжий пух, тебя вскоре отпустят. И тогда я буду не против, если ты вспомнишь наш недавний разговор.
Я усмехнулся.
— Я же сказал: прощай. Впрочем, спасибо, что избавила меня от бессонницы.
— Не надо меня презирать.
— А я и не презираю. Просто я никогда тебе не верил.
Она отвернулась.
— Спокойной ночи, леди. Жаль с вами расставаться, но ничего не поделаешь.
Меня проводили до вертолета. Помогли забраться в салон.
— Вы слишком впечатлительны.
— Если вас отпустят, вы увидитесь с ней?
— Я никогда с ней больше не увижусь, — мрачно ответил я. — И с вами тоже.
Человек с пистолетом усадил меня на заднее сиденье. Потом он и его приятель заняли места у иллюминатора и велели пилоту взлетать.
Затарахтел мотор, и мы взмыли в небо. Румоко внизу рыкнул и плюнул в небо огнем.
Ева, прости меня. Я не знал. Даже не подозревал, что такое может случиться.
— Нас предупредили, что вы опасны, — сказал человек с пистолетом. — Прошу не делать резких движений.
«Ave, atgue, avatgue[9], — гулко простучало в моем сердце. — Двадцать четыре часа», — мысленно напомнил я Швейцеру.
Забрав у Уэлша свой заработок, я возвратился на «Протей» и дней на десять зарылся в книги по дзэн-буддизму. К желанному успокоению это не привело, поэтому я отправился к Биллу Меллингсу и напился в стельку. Протрезвев, я с помощью его передатчика окончательно ликвидировал Альберта Швейцера. Биллу я наплел с три короба о красотке с огромными грудями.
Потом мы отправились на рыбалку. Это убило две недели.
В то время меня вообще не существовало на свете. Я стер Альберта Швейцера с лица земли. И часто ловил себя на том, что не хочу больше жить.
Когда убиваешь человека — пусть даже в безвыходной ситуации, — в душе остается ожог, постоянно напоминающий о ценности человеческой жизни.
Это произошло медленно и бесшумно. Есть на свете вирус, о котором многие и слыхом не слыхивали, но к которому я выработал иммунитет. Я сдвинул камень в перстне и выпустил вирус на волю. Только и всего. Я так и не узнал имен конвоиров и пилота. Даже не разглядел толком их лиц.
Вирус умертвил их за две минуты. Чтобы избавиться от наручников, мне потребовалось меньше двенадцати секунд. Я посадил вертолет у берега, искалечив его и растянув сухожилие у себя на запястье. Выбрался на сушу и пошел прочь.
Охранники и летчик выглядели так, будто их поразил инфаркт миокарда или атеросклероз мозга.
Обстоятельства требовали, чтобы я поглубже спрятался «в тень». Свое собственное существование я ценил чуточку выше, чем существование тех, кто брал на себя смелость причинять мне хлопоты. Но это отнюдь не означает, что мне не было невыразимо тошно.
Кэрол о многом догадается, думал я, но Центральный интересуется только фактами. Морская вода, проникнув в вертолет, скоро уничтожит вирус. Никто не докажет, что этих людей убил я. Тем более что тело Альберта Швейцера, судя по всему, при крушении вертолета было выброшено через люк и унесено отливом.
Если случайно я столкнусь с человеком, знавшим старину Аля, он, несомненно, обознается.
Мне совершенно нечего опасаться. И все-таки, возможно, я иду не тем путем. Мне по-прежнему чертовски тяжко.
Румоко Из Пучины дымится и растет, подобно голливудскому монстру, из тех, на которых отыгрываются и постановщики фантастических фильмов. Через несколько месяцев он угомонится. На него завезут плодородную почву, и перелетные птицы удобрят ее гуано. Люди высадят красные мангры для укрепления приливно-отливной полосы и поселят на острове насекомых. Когда-нибудь таких островов будет целая цепь, если верить ученым.
Какое ужасное противоречие, скажете вы: создавать новое жизненное пространство для населения Земли и одновременно уничтожать старое, губя при этом тысячи людей!
Да, сейсмический удар повредил сферу Нью-Сейлема. Погибли очень многие. И тем не менее летом начнется создание нового вулканического острова — сына Румоко.
Жители Балтимора-II встревожены не на шутку, но следственная комиссия Конгресса установила, что причина нью-сейлемской катастрофы — в конструкционных недостатках сферы. Несколько подрядчиков привлечены к суду, а двое даже объявлены банкротами.
