– Скорее смешно. Гадалка ты, прямо скажем, аховая. Такого тумана любой дурак может напустить. То ты начала моей жизни не видишь, то у нее конца нет… Нашел себе бессмертное создание! Да я совсем недавно чуть не подох благодаря твоему коварству. Чудом выкарабкался… Ты мне лучше о простых вещах погадай. Что было, что будет, чем сердце успокоится. Долго ли мне еще странствовать? Сбудутся ли мои планы? Найду ли я себе друзей? Чего мне больше всего следует опасаться?
– А не много ли ты хочешь? – возмутился вещун. – Как я могу предсказать твое ближайшее будущее, если мы сейчас повязаны одной судьбой! А гадать про себя, сам знаешь, нельзя. Такие штучки потом боком выходят. Определенно можно сказать лишь одно: опасностей, подстерегающих тебя впереди, не счесть. Но ты каким-то загадочным образом сумеешь их преодолеть и в этой борьбе только окрепнешь.
– Наконец-то я дождался хороших новостей! Давай и дальше в том же духе.
– Сердце твое никогда не успокоится, а будет стремиться ко все новым и новым приключениям. Уж и не знаю, хорошо это или плохо. Но во всяком случае конца твоим странствиям не предвидится. Относительно планов я гадать не берусь. Все наши планы дым, можешь поверить мне на слово. Что касается друзей, тут я вынужден тебя огорчить. Ты переживешь почти всех, кто станет дорог тебе, а такие потери не проходят даром… Со временем у тебя даже наследник появится, но лучше бы этого не случилось.
– За что мне такое наказание?
За дело, надо полагать. Но это уже не входит в г рассматриваемых здесь вопросов… А опасаться тебе, как и любому из нас, следует двуличия и предательства.
– С какой стороны опасаться? – попытался уточнить я. – От высших созданий или от равных себе?
– От равных. Высшие создания, похоже, к тебе благоволят.
– Тоже неплохо.
– Если брать в общем, то тебя ожидает поистине необыкновенная судьба. Но я бы, например, не пожелал разделить ее с тобой. В отличие, скажем, от моего яйца, готового хоть сейчас составить тебе компанию. Похоже, что твой мешок устраивает его куда больше, чем моя паховая сумка, в которой он провел столько времени.
Сказав это, вещун приподнял котомку, горловина которой оказалась завязанной на узел. А ведь я мог бы поклясться, что после того, как яйцо закатилось внутрь, никто к ней не прикасался. Оставалось предположить, что это работа самого яйца. Почти как в загадке про инвалида – «без рук, без ног на бабу скок!».
– Стало быть, его мнение обо мне изменилось? Он уже не воспринимает меня как врага?
– Совершенно верно, – это признание, похоже, далось вещуну нелегко. – Оно умеет цепляться за жизнь, но совершенно не знает ее реальной подоплеки. Увы, это общий недостаток юных и еще несмышленых существ.
Дабы позлить вещуна, я пошутил:
– А может, оставить яйцо себе… Вот только боюсь, что в мешке оно не вызреет.
Однако вещун ответил вполне серьезно:
– Почему же… Яйцу нужно отнюдь не тепло моего тела, а, скорее, тепло души, та загадочная энергия, которая окружает любое разумное существо. Яйцо вызреет в твоем мешке, но на свет появится не вещун, характер и побуждения которого вполне предсказуемы, а некая химера, способная на все, что угодно. Уж лучше не рисковать.
– Но в любом случае память обо мне у яйца останется?
– Останется, если я не постараюсь вытравить ее.
От дальнейших разговоров с вещуном я уклонился, сославшись на усталость (так оно, кстати, и было).
Что можно было сказать по поводу его предсказаний? В чем-то они совпадали с напутствиями, которые я получил перед тем, как отправиться в путешествие по этому невероятному миру, составленному из осколков многих других миров. Особенно по части того, что каждое новое испытание должно изменить меня (будем надеяться, что в лучшую сторону). Тут уж, как говорится, из песни слова не выкинешь.
Впрочем, опытная гадалка всегда сумеет придать своим измышлениям видимость правдоподобия. Вот почему эта профессия так востребована. Кто-то торгует сладкими пирожками, кто-то сладкими девочками, а кто-то еще сладкой ложью. Товар на все времена.
Вот только неожиданное пророчество о наследнике выглядит как-то мрачно. До сих пор я даже мысли о детях не допускал. Только их мне еще здесь не хватало! Оказывается, избегнуть этой участи нельзя. Но что тогда означает зловещая фраза: «Лучше бы этого не случилось?» От меня понесет горгона Медуза? Или Баба-Яга?
А если все намного проще, и вещун, озабоченный поведением яйца, вдруг воспылает симпатиями к чужаку, пытается запугать меня всякими недобрыми намеками?
Ладно, надо соснуть. Утро вряд ли мудренее вечера тем более что в мирах, где отсутствуют суточные ритмы, это чисто условное понятие, но сон всегда освежает…
Первым, кто навестил меня после пробуждения, оказался рябой тенетник – тот самый, с которым я накануне повздорил. Таким образом, мои предчувствия сбылись.
Настроен он был на диво миролюбиво и даже, вопреки всем здешним традициям, доставил мне завтрак несколько весьма аппетитных на вид фруктов, насаженных прямо на иголки (на месте утраченных вчера уж выросли новые, почти такой же длины).
Используя язык бродяг и торговцев, на котором общался с вещуном, он пояснил свой великодушны поступок следующим образом:
– Я видел, с каким отвращением ты жевал бабочек. Кстати, в этом не было никакой необходимости. Бабочки не еда, а случайное лакомство. Раздача пищи происходит позже, и очень жаль, что ты на нее не явился. Отведай другой снеди. Вполне вероятно, что она удовлетворит тебя.
При этом он всячески старался придать своему голосу тембр, приемлемый для моего слуха, но все равно получалось нечто похожее на рулады Соловья-разбойника, от которых, как известно, обмирали не только люди, но и кони. Сон не только не унял, а наоборот, еще больше обострил голод, и я с жадностью набросился на предложенное угощение. Сочная мякоть фруктов слегка горчила но в общем-то могла удовлетворить самого взыскательного гурмана. И где только тенетники добывают эту вкуснятину, ведь до сих пор я не видел в их стране ни единого дерева.
Кожуру, оставшуюся от фруктов, немедленно слопал вещун – не с голодухи, конечно, а дабы улестит хозяина, явившего вдруг столь неожиданное гостеприимство.
– Вкусно? – поинтересовался тенетник, когда едой было покончено.
– Очень вкусно, – ответил я, на всякий случай благодарственно кивнув головой (в языке, на которо) мы говорили, понятие «спасибо» отсутствовало). – Да и вчерашние бабочки были не так уж плохи. Если бы и еще слегка поджарить с душистой травкой…
– А вот про это советую забыть, – Рябой сразу на хмурился, вернее, добавил хмури на свое и без того достаточно мрачное лицо. – Огонь в нашей стране под запретом, по крайней мере рукотворный. В Ясмене может существовать только один источник огня и света – тот, который пылает в небе. Все остальное: костры, факелы, очаги, лучины – лишнее… Почему ты сразу не предупредил его об этом? – тенетник перевел взор на вещуна. У того, похоже, душа сразу ушла если и не в пятки, то в пустующую паховую сумку. Съежившись, словно кролик под взглядом удава, он униженно забормотал:
