— Типа крутой, да? — произнесла она, дёрнув губами. — Ничего, Хан тебя быстро…
— Хан? — переспросил он, готовясь, прикидывая расстояние. — Это кто?
Но девочка была не проста. Она уловила что-то в блеске его глаз, сделала шаг назад, выходя за границу света, падающего из каморки. Ответила тихо и напряжённо:
— Узнаешь.
— Я сына своего ищу, — сказал Пастырь, прикидывая, как бы можно было её обезоружить. — Вадиком зовут.
Сейчас между ними было метра три. Заговорить зубы, рвануться в сторону, выдёргивая обрез?.. Но стрелять в неё Пастырь не будет, не-а, не будет. Стрельнуть в эту девчонку — это же… это… Нет!
— Не там ищешь, — отозвалась она.
А добраться до неё сейчас он вряд ли сможет. А пока сможет, так она пальнуть успеет пару раз. Пулять будет в панике, но чёрт его знает — вдруг, попадёт.
— Он в лагере был. В Сосновке, — говорил он между тем. — Ровесник твой, наверное. Ему вот-вот шестнадцать стукнет…
Можно продавить психику, но это долго, а тут с минуты на минуту будут её кореша. Фонариком ей в голову?.. Синяк будет, ну в худшем случае приконтузит немного…
— Там многие были, — ответила девчонка с нарочитой ухмылкой. — Они и сейчас там.
Интонация последних слов нехорошо кольнула. Недобрая девочка. То ли слишком по-взрослому циничная, то ли…
Пастырь крутнул в руке фонарь, поворачивая его ребром, удобно перехватывая пальцами за выступ светильника.
— Тебе никто не сказал, что сюда нельзя ходить? — спросила она.
— А что такое? — удивился он, примеряясь бросать.
Со стороны платформы послышался топот бегущих ног, потом мальчишеский голос окликнул:
— Стрекоза! Позвучи!
Стрекоза небрежно уклонилась от летящего ей в голову фонаря (на самом деле — нет, не в голову, высоко взял), опередив Пастыря на долю секунды. Ему несподручно было бросать, и торопился уходить в сторону, так что прочитать начало его рывка успела бы и кенгуру, а прицельность оставляла желать лучшего.
— Здорово! — иронично произнесла Стрекоза, когда он, сделав кувырок влево и вперёд, больно ударившись плечом о какую-то железяку, поспешно вскочил и тут же зацепился ногой за торчащий из земли металлический прут, едва не повалившись обратно.
— Я репетировал, честно, — буркнул он, шипя, растирая голень и благодаря бога, что девчонка оказалась не истеричкой и не начала палить, а то сняла бы с одного выстрела, пока он тут из себя Рембо изображал. Ниндзя хренов…
— Стрекоза! — позвал тот же голос и тут же произнёс недоумённо: — Оппачки!
Из-за угла вывернули трое пацанов. Когда они ступили в слабое облако света от сторожки, Пастырь смог их немного разглядеть. Самому старшему годиков — как Стрекозе, как его Вадьке. Ну, может, постарше на год. И, хотя ростом особо не вышел, но крепкий. Двум другим от силы лет по четырнадцать. Все в банданах. У старшего в руках «калаш», у младших — «макарычи»; один ещё держит горящий факел.
— Мясо! — восторженно продолжал старшой. — Здорово, мужик!
— Здравствуй, мальчик, — кивнул Пастырь.
Салажня прыснула, старший загоготал.
— Прикольно! — хмыкнул он, подходя к пленнику. Подойдя, остановился, чтобы на секунду заглянуть в глаза, и внезапным незаметным движением пнул Пастыря в колено. Отрок был в кроссовке, поэтому, хотя и попал он хорошо, но Пастырь устоял. Только нога предательски слабо задрожала, но он не позволил ей подломиться.
— Не пинай меня больше, мальчик, — усмехнулся Пастырь. — А то я тебя ударю и убью. Нечаянно.
Пацан, не отвечая, потянул сквозь зубы воздух, ощерился, двинул автоматом в живот. Ну, это пожалуйста, это сколько угодно: Пастырев пресс не всякий мужик пробьёт. Он снова усмехнулся, глядя на малолетку сверху вниз. А тот недобро стрельнул глазами, отошёл к Стрекозе, которая уже спрятала пистолет за пояс джинсов, стояла, сложив руки на груди и улыбаясь. И непонятно было, то ли она своей улыбкой подыгрывает этому щенку, то ли насмехается над его беспомощностью.
— Откуда этот бык тут взялся? — спросил у неё шкет.
— Говорит, наш новый вожатый. Пастух его зовут.
— Только не Пастух, а Пастырь, — поправил варнак.
— А-а, — протянул пацан, потянув носом и сплёвывая, старательно изображая из себя взрослого деловитого парня.
— Угу, — кивнула Стрекоза. — Весёлый дядик.
— Главное — здоровый, — непонятно и гнусно усмехнулся шкет, оглядывая массивную фигуру Пастыря. — Ну чё, мужик, пойдём. Повеселимся.
— Пойдём, — кивнул Пастырь, перенося вес на подбитую ногу, проверяя, не захромает ли. Впадлу было бы хромать перед этими…
Двое младших по бокам, старший сзади, они повели Пастыря по платформе в сторону вокзала, из которого уже высыпала кучка шпаны. Стрекоза осталась в сторожке ждать смену. Маячил проснувшийся часовой на мосту, «аист» тоже подошёл ближе к краю крыши, чтобы видеть перроны, и теперь через оптику разглядывал идущих.
Боеготовность у шпаны таки присутствовала. На сигнал Стрекозы подмога прибыла довольно быстро и заспанного вида не имела. Нельзя недооценивать потенциального противника. Его лучше переоценить.
Противник?.. Мелюзга.
Однако, зубастая мелочь-то.
Пастырь с интересом рассматривал кодлу, собравшуюся у раскочегаренного костра: человек пятнадцать, в основном совсем мелкота, лет по десять-тринадцать, но есть и двое взрослых — по виду не меньше семнадцати. Оба с автоматами на плече, в трениках и мешковатых куртках, в кроссовках. У всех на головах банданы, все коротко или под расчёску острижены. Подходящих они встречали полной тишиной, любопытными взглядами. Уже когда Пастырь поднялся на плиты площадки перед вокзалом, кто-то из шпаны присвистнул:
— Во горилла!
Подвели к костру, шпана раздалась, окружая, с любопытством разглядывая. Старшие встали напротив, оценили взглядами фигуру, лицо.
— Это чё за перец? — спросил один — плотный, прокачанный, с недавним шрамом над бровью.
— Пастухом зовут, — ответил старший из конвоиров, выступая вперёд, присаживаясь у костра, прикуривая от головешки сигарету. — Стрекоза его почикала.
— Не хило, — кивнул второй. — А почему не завалила?!
— Ну ты у неё и спроси, — огрызнулся конвоир.
— Спрошу.
Он подошёл к Пастырю, рывком опустил молнию его куртки.
— Ни х*** себе! — воскликнул, вытаскивая из петли обрез. — Эй, Чомба, ты его не шмонал, что ли? Смотри!
Конвоир обернулся, присвистнул.
— Х***ли ты свистишь, урод! — прикрикнул первый, вынимая из петли штык-нож и бросая к костру. Сорвал сумку с патронами, быстро и умело обыскал, выбрасывая на асфальт медицину. Только жгут из-под ремня не снял — не заметил, или не понял, что это такое. Неприязненно бросил Чомбе: — В наряд пойдёшь за тупость, лох!
