— Хорошего же ты обо мне мнения, — каменеет лицом Андрей. — Я им сказал, что ты давно уже за бугром нервы лечишь. Правда…
— Что «правда»?
Он лезет за пазуху и достает черную коробочку с кнопками.
— Вот, диктофоном меня премировали. Крупин сказал — если вдруг буду с тобой по телефону общаться, хорошо бы, чтобы ты надиктовал показания. Тебе, мол, уже без разницы, а родному государству польза.
Я криво ухмыляюсь. Неизвестный мне майор Крупин, конечно, тот еще жук… «Родному государству». Где оно, мое родное государство…
— Надиктовать-то я, конечно, надиктую. Но все это ерунда.
— Почему?
— Понимаешь, Андрей, меня нет. Я не гражданин, не имею документов и биография моя… как бы это помягче… не совсем моя.
Гумилев снова кивает:
— То, что ты человек непростой — и слепой заметит. Я даже не рискну предположить, сколько тебе лет.
— Шестьдесят первого года рождения. В конце семьдесят девятого меня призвали в армию, через пару месяцев попал в Афганистан. А дальше… В общем, там много всякого было и теперь при желании меня можно выставить и дезертиром, и преступником. Но официально я, Артем Владимирович Новиков, погиб. Моя мать получила уведомление, похоронку то есть. И погиб я, Андрюха, аж в восьмидесятом году. Сам понимаешь — светиться в суде мне никак не резон.
В это время приносят сальтимбокка, похожие на тонкие котлеты, на которые сверху положены ломтики ветчины.
— Знаешь, что по-итальянски значит «сальтимбокка»? — подмигивает мне Андрей. — «Прыгни в рот»!
— Понятно, — мне это, честно говоря, не слишком интересно, куда важнее другое. — Кстати — ты просьбу мою выполнил?
— Просьбу? Да, конечно, — он лезет в карман, достает листочек. — Вот, держи. Новикова Валентина Николаевна. Тут все записано — и адрес, и данные. Только телефона нет. Там новые дома, она недавно переехала, еще линии не провели. Да, вот деньги еще, три тысячи долларов. Возьми.
— Спасибо, — я убираю плотную пачку купюр, внимательно изучаю адрес, потом прячу листочек поближе к сердцу, улыбаюсь.
Сегодня я увижу маму.
В углу зала на кронштейне укреплен большой телевизор. Он работает бесшумно, сейчас там показывают рекламу. Красочный ролик какого-то импортного шоколада сменяется выпуском новостей.
— Смотри, смотри, — толкает меня Андрей.
На экране — кадры оперативной съемки. Кладбище, похоронная процессия. За гробом идут люди. Сверху неспешно падает снежок.
— Девушка, — обращается Гумилев к официантке, — можно на минутку звук прибавить?
Если официантка удивлена, то ничем этого не показывает. Она берет со стойки пульт и нажимает какие-то клавиши.
Голос диктора перебивает тихую музыку Эннио Морриконе:
— Сегодня в результате спецоперации, проведенной сотрудниками ФСК, были задержаны известный предприниматель Богдашвили и глава организованной преступной группировки Галимов. Богдашвили и Галимов вступили в преступный сговор с целью устранения предпринимателя, имя которого в интересах следствия не разглашается. Но благодаря упреждающим оперативным действиям ФСК, киллер, нанятый преступниками, выдал планы своих заказчиков. Во время мнимых похорон…
На экране появляются вооруженные люди в камуфляже и масках. Они споро и умело валят пришедших на похороны в снег, потом по одному ведут их к машинам. Вижу Витька — растрепанные волосы, злое красное лицо. Он что-то кричит, но мы слышим только голос диктора:
— …преступники и их подручные были задержаны. Возбуждено уголовное дело сразу по нескольким статьям Уголовного кодекса Российской Федерации.
Картинка меняется. Теперь на экране показывают какой-то богато украшенный зал с лепниной и мрамором, за длинным столом сидят важного вида люди.
— Все, — говорит Гумилев официантке, — спасибо большое, можете выключить звук.
И снова с аппетитом набрасывается на сальтимбокку.
Спрашиваю у Гумилева:
— А ты не боишься? У Галимого большая банда. Кто-то наверняка останется.
— Нет, — улыбается он. — Я им теперь не по зубам. Мне, понимаешь ли, интересное предложение сделали. В ФСК, как ты сам догадываешься, не дураки сидят, они тоже понимают, что будущее — за новыми технологиями. И это не только средства связи. Грядет компьютерная революция, Артем. Точнее, она уже началась, а мы отстаем. В общем, в ближайшее время я буду заниматься именно этим: компьютеризация, интеграция средств связи и компьютерных сетей… Ты про интернет что-нибудь слышал?
— Нет. А что это?
— Это будущее, Артем, — очень серьезно говорит он. — То, что изменит мир уже через несколько лет. Сеть, опутывающая весь земной шар, всемирная паутина! Множество точек доступа, серверы, компьютеры, сайты. Море информации, обмен данными, сетевые библиотеки, личные разделы, электронная почта! Представь: вот ты сидишь где-нибудь в Москве, за компьютером, а я — на Чукотке, и у меня тоже компьютер. И нам надо срочно обменяться информацией. Мы выходим в интернет — и все!
— Что — «все»?
— И общаемся. Пересылаем друг другу тексты, таблицы, картинки. Все просто…
Он с сожалением отставляет от себя пустую тарелку.
— Но самое главное даже не это. Первые компьютерные сети появились давно, еще в шестьдесят девятом, американские военные придумали связывать между собой компьютеры, чтобы рассредоточить базы данных на случай вражеского удара… А сейчас — сейчас таких объединенных в сеть компьютеров уже сотни тысяч по всей Земле. Представь, что будет, когда их будут миллионы!
— Ну, удобно будет, наверное, — говорю я, чтобы что-то сказать. Проблемы Андрея чрезвычайно далеки от меня, все-таки мы с ним из разных миров…
— Не просто удобно. Миллионы компьютеров — это как нейроны в мозгу, понимаешь? И они связаны в одно целое. Улавливаешь аналогию?
— Нет, — честно говорю я, — не улавливаю.
— Мозг! — улыбается он, немного снисходительно глядя на меня. — Искусственный интеллект! Гигантский разум, способный собирать и обрабатывать информацию со всего света. Вот это будет настоящий прорыв! С помощью такого исина…
— Чего?
— Исина, искусственного интеллекта, появится возможность совершать открытия, строить принципиально новые виды транспорта. То, над чем бьются сотни ученых, что тысячи конструкторов делают в течение года, этот искусственный интеллект просчитает за минуту! Вот тогда мы и двинем в космос, осваивать другие планеты!
— Кто — «мы»?
Гумилев непонимающе смотрит на меня.
— Как «кто»? Люди. Человечество!
Я смеюсь.
— Андрюха, по-моему, ты перечитал фантастики.
