– А Вертикаль упала сама?
– Ей много лет.
Журналистка потеряла к эксперту всякий интерес и кинулась вдруг к другому человеку. Этот человек только что вылез из машины, остановившейся у площади Белого вокзала. На нем была черная с желтым форма, а в руке зажат ремешок болтающегося шлема.
– Подождите! – закричала журналистка, а камера запрыгала за ней. – Вы?.. пару слов!
Она нагнала его и сунула микрофон в лицо.
– Пару слов, капитан Ледчек. Что вы почувствовали, узнав о гибели ваших товарищей?
Дюк Ледчек хмуро глянул в камеру, потом посмотрел на макушку маленькой журналистки, сплюнул в сторону и побрел прочь.
Джон выключил телевизор, отбросил от себя плед и диванную подушку, с помощью которых пытался уснуть. Плед упал на замусоренный пол.
Почему Белый вокзал? Наверное, потому, что поезда заполнены людьми, а не бездомными.
Сейчас безопаснее всего в Варварцах, Копейне, Стрелице – сплошь промышленных районах, лишившихся своего назначения и ставших прибежищем огромного количества бездомных. Пустынное метро под огромными ангарами, кирпичными заборами, бетонными коробками складов и гигантскими многокорпусными заводскими зданиями. Жилые дома – жалкие коробочки, заполненные мразью, дрянью и рванью. Прежде домишки были заселены рабочими, но часть их погибла во время бунтов, а другая часть убралась с глаз подальше и постаралась забыть о своей профессии.
Было когда-то жаркое времечко, когда признание себя рабочим завода равнялось самоубийству, и неважно, что производилось на том заводе: ткани, игрушки или вышитые абажуры для ламп.
Производство поработило человечество, и потому Производство было остановлено и догнивало теперь в развалинах, воняющих мочой и сырой цементной пылью.
Джон одевался медленно. Долго и старательно натягивал черную водолазку, выглаженные брюки. Нацепил узковатый в плечах бархатный зеленый пиджак и повязал шейный платочек.
Инструменты хранились в потертом, но очень благородном чемоданчике искусственной кожи. Раньше был другой чемоданчик, крокодиловой кожи, и он был намного удобнее, но сильно смущал клиентов, большинство из которых являлись ярыми борцами за чистоту и нетронутость окружающей среды.
Как ни тянуло Джона на встречу с богом, нужно было сначала справиться с работой в другом конце города.
Заказ поступил от давней его клиентки, мисс Эппл, живущей под Столишней в большом особняке, не без юмора названном «Ковчег».
Внешне «Ковчег» ничем не напоминал своего знаменитого предшественника, а изнутри был набит десятками бездомных и мелких животных. Мисс Эппл не признавала современных интерьеров и моду на все натуральное довела до абсолюта: по первому этажу ее особняка натурально протекала небольшая речка, на втором этаже нужно было продираться сквозь малинник, а на третьем лежал снег и кто-то ворочался в сложенной из черных камней пещере.
По всем этим угодьям бродили, шлялись, гуляли и лазили обезьянки, мыши, пингвины, уточки с ржавыми спинками. Бездомные обретались этажом выше: в их распоряжение были отданы большие комнаты с подушечками, мисками и наборами игральных карт, нарисованных по мотивам старых фантастических сериалов.
Мисс Эппл отдала питомцам весь особняк, а сама ютилась в маленькой комнатке, соединенной с кухней, где постоянно варилось и строгалось что-то из питательных кормов.
Мисс Эппл внимательно следила за населением особняка и каждое животное, которое было чуть крупнее собаки, обязательно стерилизовала.
Для таких операций обычно вызывался ветеринар, а для операции на новом ее питомце, найденном на улице и любовно отмытом, мисс Эппл пригласила Джона.
– У вас хорошая репутация, – слегка кокетничая, сказала она ему. – Вы умны, ответственны, пунктуальны…
Он действительно приезжал точно в срок. Минута в минуту, словно поезд, строго придерживающийся расписания.
Мисс Эппл встретила его, стоя на крыльце. В одной руке у нее была зажата рыжая собачонка, в другой – толстая морская свинка.
– Они захотели вас встретить, – простодушно объяснила она. – Мы очень рады видеть вас, доктор.
Джон улыбнулся престарелой леди, галантно принял у нее собачку и свинку и вошел в дом, где его тут же оглушили визги и клекот.
На берегу неглубокой речки сидела зеленая мартышка и мочила в воде песчаную мышь.
– Хватит, милая, – строго бросила ей мисс Эппл. Мартышка тут же отпустила мышь, и та уплыла, сердито топорща усы.
– У вас тут прекрасно, – искренне сказал Джон. – Душа радуется.
– Правда? – спросила польщенная мисс Эппл. – Здесь все естественно, дорогой доктор. И мы, люди, часть этого естественного мира и вечного круга движения вперед… смерть лишь обновление. Я совершенно не боюсь умирать, милый доктор.
– Я считал, что страх смерти присущ всем людям, – заметил Джон.
– Какая чушь, – сказала мисс Эппл и вручила ему еще одну морскую свинку, подобрав ее по пути. – Эти страхи губительны для всего живого… вспомните только эти ужасные проекты, механических людей! Искусственные органы, искусственная кожа, искусственная душа! Бессмертие! Эти люди были глупы, дорогой доктор, ведь они умирали сразу, как только врачи превращали их в механизмы… и то, что возрождалось потом, уже не было людьми.
– Возможно, – согласился Джон.
Он покусывал губы, стараясь не рассмеяться: одна из морских свинок забралась ему под пиджак и щекоталась когтистыми лапками.
– Вы еще молодой, – сказала мисс Эппл, бросив на него короткий нежный взгляд. – Молодой красивый человек. Вам, может, и страшно умирать… а мне – нет. Смерть – это очень правильное и единственно верное завершение круга. Познакомьтесь, доктор, мое новое приобретение. Пока что зову его Томми, хорошего имени так и не придумалось.
Томми оказался долговязым и рыжим мужиком средних лет. Он был тщательно вымыт и одет в выстиранное, хотя и потрепанное белье. Его тощая грудь, густо поросшая почти оранжевым волосом, нелепо выгибалась куда-то внутрь, словно вдавленная огромной рукой, также присутствовали позвоночник колесом, крупные локтевые и коленные суставы и желтушная сухая кожа.
Обычный бездомный, поистрепавшийся и давно посадивший печень. Для него будет счастьем прожить под присмотром мисс Эппл хотя бы два или три сытых беззаботных года.
– Вы его уже зарегистрировали? – спросил Джон, усаживая морских свинок на маленький диванчик.
– Конечно, – заторопилась мисс Эппл, – вот паспорт. Сюда вот пометочку об операции и поставите… эх, доктор, у меня сейчас совершенно нет денег, но, во-первых, полиция требует, а во-вторых, у меня же Белла! А Беллу я так и не стерилизовала, потому что она девочка очень уж нежная, у нее сердце никакого наркоза не выдержит, и каждый месяц за это штраф теперь плачу…
