— Мы можем взять лодку и побольше.
И он быстро повернулся, глядя вниз по течению. Отдаленный шум неожиданно стал слышаться с более близкого расстояния. Свет звезд упал на темную и неразличимую массу, приближающуюся с юга. Крики и звяканье бронзы усиливались оттуда. На несколько минут шум перестал двигаться по направлению к Дэвису. Затем звуки прекратились, и группа людей опять стала приближаться, теперь гораздо быстрее.
Кто бы ни были эти люди, гнавшиеся за сбежавшими, их убили. Но позади тех из них, кто остался жив, слышались шум и крики. Люди, бежавшие в сторону Дэвиса, побежали.
— Возьмем одну из лодок! — завывал Шарко. — Они все схватят, и у нас ни одной не останется!
Дэвис подумал, что это хороший совет, но он вовсе не намеревался брать этого нытика с собой. Он продолжал помогать французу сталкивать каноэ. Оно соскользнуло в воду. Но к нему, разбрызгивая воду, подобрался Шарко, зашвырнул туда свой грааль и мешки и начал забираться сам. Дэвис схватил мешки и бросил их в воду. Шарко взвыл от ярости и нанес кулаком удар по подбородку Дэвиса. Оглушенный, Дэвис пошатнулся назад и упал в воду. Когда он, брызгаясь, поднялся, он увидел, что Шарко идет за мешками. Он прыгнул в лодку и выбросил оттуда грааль крючкотвора. Это заставило Шарко закричать еще громче. Без грааля он должен или умереть с голоду, или обходиться той пищей, которую ему удастся выпросить, и рыбой, которую поймает.
Фаустролл, все еще стоя в воде, согнулся пополам от хохота.
Гнев Дэвиса отступил и сменился отвращением к себе самому. Он терпеть не мог Шарко, Но презирал себя за то, что его ненавидит и за то, что вышел из себя. Трудно действовать по-христиански, когда имеешь дело с такими «неряхами-мешочниками» (это слово он узнал от живших в конце двадцатого века).
Но у него больше не было времени сосредотачиваться на собственных ошибках. Бегущие мужчины остановились совсем близко к нему. Они казались сильно запыхавшимися, хотя это было не единственной причиной их остановки. Это были Ивар и около пятидесяти его норвежских и франкских воинов, да еще с десяток женщин. Одной из них была Энн Пуллен. Ивар истекал кровью, хотя не был тяжело ранен, а с боевого топора, которым он все время размахивал, тоже капала кровь. Он, вероятно, часто пускал его в ход против преследователей. Некоторые из его людей спорили и доказывали, что не надо останавливаться. Сначала Дэвис вообще не понял, что произошло. Послушав некоторое время, пока он залезал в каноэ, он понял их ситуацию.
Очевидно, тыловая атака застала Ивара врасплох. Но его люди были сплоченными, а воины Арпада отступили. Как только это произошло, Арпад во главе своего флота начал штурмовать берег. В свалке рукопашного боя Ивар убил Арпада.
— Я отрубил ему руку с мечом, — кричал Ивар. — И тогда его войска растерялись и побежали. Мы их перебили!
Но у Торфинна Раскалывающего Черепа были свои планы. Он отправил часть своей армии обежать западный берег. Пока они это выполняли, он атаковал тыл Арпадова флота. Это отчасти объясняло панику среди людей Арпада на восточном берегу.
Затем Торфинн решил — а может быть, он принял это решение уже давно — предать Ивара. Таким образом, он стал бы хозяином не только своего королевства, но и земель Арпада и Ивара.
Ивар со своими солдатами не ожидали предательства, но быстро сориентировались и яростно сражались. И все-таки, они были вынуждены бежать, и охотничьи псы Торфинна лаяли совсем у них по пятам.
Ивар вскричал по-норвежски:
— Предатель! Предатель! Нет веры, нет веры! Торфинн поклялся Одином на священном кольце, что мы с ним — братья!
Дэвис не мог не улыбнуться при всей своей тревоге. Из того, что он знал о северных королях и их братьях, он был убежден, что нет ничего необычного в том, что они пытаются убить друг друга. На самом деле, это типично для большинства королевских родов средневековья, независимо от национальности.
Да, он находится среди варваров, и он только что собирался освободиться от них, когда Норны распорядились иначе — чтобы солдаты догнали его. Нет, подумал он, это вовсе не Норны, три Судьбы древней скандинавской религии в облике трех женщин. Это Бог так определил. Я так долго был среди викингов, что начинаю думать так же, как они.
Тем временем Ивар перестал бредить. В одном из внезапных перемен настроения, характерных для него, он смеялся над собой:
— В конце концов, Торфинн только сделал то, что мог бы проделать и я, если б у меня были условия. Воспользоваться случаем — и повернуть события! Захватить власть! Власть!
Фаустролл, сидевший теперь в каноэ, позвал его:
— Ваше величество, достойный потомок великого короля Убу! Мы верим, что власть — это то, что мотивирует почти все поступки людей, и власть является более значительной причиной для самых рациональных и лживых поступков, чем религия, хотя то и другое никак не связаны! Вы — истинный сын Адама, не говоря о Еве, и, возможно, потомок того падшего ангела, который видел, что дочери людские прекрасны, и шли к ним, и возлежали сними! Иди, иди, иди, сын наш! Размышляй над властью, поклоняйся ей, слушайся десяти тысяч ее заповедей! Но мы — глас вопиющего в пустыне! Кричать о джунглях, удобренных никогда не кончающейся жаждой власти в ее десяти тысячах проявлений, — вот истинное дерьмо вселенной!
— Но все же — иногда имеется Святой Грааль. Ищите его, находите его, хватайте его! Спасайтесь посредством его! В Граале вы найдете величайший фонтан власти! Но он делает все остальные виды могущества бессильными!
Советники Ивара болтали между собой, когда Фаустролл говорил, но умолкли, когда их вождь поднял руку. На некотором расстоянии, недостаточно большом, чтобы успокоить взвившиеся нервы Дэвиса, раздавались крики воинов Торфинна, которые бежали вслед за беглецами.
— Бога ради! — буркнул Дэвис. — Давайте сядем в лодку и уплывем!
— И странный же ты человек, доктор Фаустролл! — закричал Ивар. Тронутый, какими-то богами тронутый. Ты, должно быть, послан ими! Или случаем, о котором я так много слышал от людей более поздних времен, с тех пор как пришел в этот мир. Как бы то ни было, ты послан мне. Так что, вместо того, чтобы тебя убивать, что принесет мало пользы, разве что избавиться от твоего присутствия, да и тогда ты можешь мне попасться снова, — я поеду с тобой. Возможно…
Ивар помолчал с секунду, пока остальные рядом с ним сильно встревожились. Затем он заревел:
— По лодкам!
Никто не возражал, хотя немногие из самых агрессивных воинов вздохнули. Они разобрались по суденышкам, хотя и без паники. Ивар громко выкрикивал команды, распоряжаясь, кому в какую лодку сесть. Дэвису он скомандовал быть вместе с Фаустроллом и Энн Пуллен, заняв самое большое судно с местами для четырнадцати гребцов. Ивар сел на руль, когда гребцы начали свою работу, и развернули большой парус.
