Овца на экране подняла голову, раскрыла громадную зубастую пасть и выпустила в сторону крепостной стены струю огня. Большеглазый головастик запрыгал на своем длинном хвосте, как на пружинке, а черные человечки метнулись к бойницам, выкатывая невесть откуда появившиеся пушки.
— Теперь у меня вопрос, — поднял палец Конев. — Валентин Иванович, будем отдавать голову регрессорам?
Валентин поднял глаза к потолку. Если бы у меня была магия…
— Нет, — сказал он, когда тишина в бункере стала уже совсем мрачной. — Это не поможет.
— В таком случае, — развел руками Конев, — переходим к следующей части. Война между регрессорами и корпорацией неизбежна. Я предлагаю не терять времени и нанести упреждающий удар.
Валентин наклонил голову и с интересом посмотрел на начальника отдела социального мониторинга. Если Леонид не врал насчет двадцати пяти лет… то сейчас он предложит немедленно запустить «Пришествие»!
— Я знаю, о чем вы подумали, Валентин Иванович, — сказал Конев и коротко поклонился в сторону Валентина. — В случае если регрессоры — реальность, социально-экономическая модель «Пришествие» дает девяностопроцентную вероятность успеха. И что самое главное, мы полностью готовы к ее проведению!
Войт, вспомнил Валентин. Проект «Великий Вождь». Неужели мы успели?
Нет, подумал он секундой позже. За регрессорами стоит Кукловод. А это значит, что легкой победы не будет.
— Ну, рассказывайте, — улыбнулся Валентин и сложил руки на груди. Он уже знал, что «Пришествие» обречено. Но почему бы не послушать интересного человека?
— Сначала я хочу кое-что показать, — сказал Конев и протянул руку в сторону входа. — Прошу!
Валентин повернулся на сто восемьдесят градусов. Из кабинки лифта вышли два человека, одним из которых был Геннадий Войт. А вот второго Валентин видел в первый раз в жизни и Обруч кольнул лоб огненной иглой.
Это не человек, понял Валентин. Это Великий Вождь — робот, изображающий из себя Человека. Именно так, с большой буквы — Человека, которому хочется подчиняться.
Судя по первому впечатлению, Великий Вождь у Войта получился на славу.
— Посмотрите внимательнее, — сказал Войт, сделав шаг в сторону. — Узнаете?
Валентин невольно сосредоточился на лице Великого Вождя и почувствовал легкое голокружение. По лицу робота словно пробегала рябь; оно то вытягивалось, то округлялось, нос горбился и распухал картошкой, губы складывались в обворожительную улыбку и сжимались в тонкую жестокую полоску. Затем Валентин тряхнул головой, отгоняя наваждение, — и увидел перед собой Майлза Донована.
Обруч засадил в лоб целых три огненных иголки, и Валентин виновато опустился обратно на стул. Разумеется, это не был настоящий Майлз Донован — откуда ему взяться на Земле, да еще в сопровождении Войта? Но желание вытянуться в струнку перед бывшим начальником и доложить о проделанной работе оказалось столь сильным, что Валентин ухитрился забыть этот очевидный факт.
— Спокойно! — рявкнул Войт своим неподражаемым голосом, действовавшим даже на собак. — Узнали, и хорошо. Отставить, Первый!
Майлз Донован похудел, вытянулся, — и превратился в самого обыкновенного человека, лицо которого Валентин не смог бы запомнить даже с третьего раза.
— Я вижу, подействовало, — сказал Войт, довольно потирая руки. — Итак, перед вами готовая к запуску в серию модель человекообразного робота, специально предназначенная для выполнения лидерских функций в традиционных обществах. Индивидуальная настройка образа была выполнена в демонстрационном, то есть замедленном режиме; реально робот делает ее за доли секунды, сразу же представая перед аудиторией в наиболее подходящем обличье. Ну а теперь задавайте вопросы.
— А что еще он умеет? — спросил Леонгард, успевший сделать пару шагов и теперь стоявший чуть впереди Валентина.
— Ответишь? — спросил Войт у робота.
— Отвечу, — кивнул тот. — Умею говорить на шестидесяти языках, знаю восемьдесят семь поведенческих культур, обладаю навыками контактных и бесконтактных боестолкновений одиннадцати различных стилей, способен определять целевые установки человеческих индивидов с точностью до восьмидесяти процентов. Основная специальность — скоростное формирование первичных и вторичных коллективов, коррекция отклоняющегося поведения, форсированная трансформация поведенческих навыков. Могу использоваться для борьбы с криминальными группировками, для проникновения в замкнутые иерархические сообщества с последующим взятием их под полный контроль, для консолидации социальных групп вокруг определенных ценностных идеалов, и для любых других работ по специальности. Обладаю способностью к самовоспроизводству без потери функциональности, оснащен блоком распределенного сознания, работающего как по внутренним, так и по открытым сетям связи.
— Самовоспроизводства? — вытянул шею Осипов. — Что значит — самовоспроизводства?!
— В моей конструкции использованы только общедоступные материалы, — сказал Первый, приложив руку к груди. — Средние затраты на комплектующие и энергию для тождественного дублирования оцениваются в семьсот тысяч долларов США.
— Так это ж дороже человека. — Осипов покосился на Валентина. — В чем смысл?!
— В скорости, — пояснил Войт. — Цикл воспроизводства Вождя — двадцать четыре часа, и дубль появляется на свет со всеми знаниями и умениями оригинала. Вы видели Первого в деле; как по-вашему, сколько времени ему понадобится, чтобы раздобыть семьсот тысяч долларов?
Господи, — пробормотал Осипов. — Да вы что, в самом деле собрались воевать?!
Интересно, подумал Валентин, отчего Сергей Николаевич так нервничает? Не иначе как думает, что план по производству все еще в силе.
— Благодарю вас, — сказал Конев, и Войт с Первым шагнули обратно к лифту. Валентин повернулся к экрану, где Конев в очередной раз поменял картинку. Теперь вокруг осажденной крепости регрессоров толпились разноцветные человеческие фигурки, поднимая над головой плакаты «Технологии для всех» и «Пришельцы, убирайтесь домой».
— Как всем вам хорошо известно, — продолжил докладывать Конев, — проблема адаптации человечества к так называемым закрывающим технологиям находилась в центре внимания нашего отдела с первых же минут его работы. Как справедливо заметил Сергей Николаевич, — Конев коротко поклонился в сторону Осипова, — широкое распространение любой такой технологии в современных социально-экономических условиях означает войну. Ту самую Третью мировую, о которой так много говорили в конце прошлого века и совершенно напрасно замолчали в начале нынешнего. Общая логика этой войны выглядит следующим образом. Пусть появляется и становится широко доступной технология, на порядок снижающая затраты на производство товаров первой необходимости. В индустриальных странах эта технология приводит к сокращению совокупных затрат на часть населения, живущую за счет социальных трансфертов — пенсионеров, молодежи, инвалидов и безработных, — что в конечном счете приводит к экоомическому росту. А вот в аграрных странах все иначе: здесь болышинство населения, живущее сельским хозяйством, оказывается неконкурентоспособным перед лицом импортного дешевого продовольствия. Кроме голодной смерти, у этих масс людей остается только один выход — запродать себя в качестве пушечного мяса тем представителям местной военной аристократии, которые в нем нуждаются. Иными словами, развитие технологий без соответствующего изменения в структуре занятоста населения приводит к резкому увеличению предложений на рынке военной силы. Как следствие, пороговый уровень для начала военных действий резко снижается. В результате во все аграрных странах начинается война всех против всех, которая будет продолжаться, пока существует приток извне оружия продовольствия. Вот почему мы отказались от немедленно распространения большинства наших технологий.
