Ничего. Нас вон с детства готовили совсем к другому. Человек человеку — друг, товарищ и брат, а подоспела нужда — и сабельки отковали, и махаться выучились, и кровушки напроливали вдоволь. Может, и побольше, чем эти оба-два из того же стручка.
— Что видели? — на степном наречии спросил сэр Дии-Ол стражников.
— Ни мышонка, ни сверчка, ни ветерка, — ответили они хором. Восточная поэтика.
Переводить сэр Дии-Ол не стал. Верно, полагал: кто языка Степи не знает, тот объяснений не достоин. А кто знает — тому объяснения не нужны.
Старший рыцарь Степи шевельнул бровью, и стражники распахнули дверь — тяжелую, в ладонь толщиной, окованную Тяжелым Железом. Такую дверь только тараном ломать, но здесь, на узенькой площадке, какой таран? Разве лбом… Лбы у нас того… соответствуют… Таран, который всегда с собой.
Первым зашел сэр Дии-Ол. Показал, что здесь и сейчас хозяин он. Временное посольство.
Не ожидая приглашения, баронесса вошла следом. Хоть и посольство, но временное.
Маг из вежливости посмотрел на рыцаря. Нет, третье место нам ни к чему — ни в стиле баттерфляй, ни вообще. Арьергард — оно почетнее. Он пропустил и рыцаря-послушника. Ему, ищущему И-Гору, нужно быть рядом с баронессой. А нам, нам…
Он почувствовал, как что-то давит и гнет его. Опять чистая психология, конечно. Нужно будет отдохнуть — месяца четыре посидеть с удочкой у реки, половить пескарей. Никого не рубить, есть только вегетарианскую пищу. А из скоромного, если уж совсем невмоготу станет, — акриды. Сейчас они большие, в ладонь…
Фомин шагнул в проем.
Место напоминало сонное царство. Четыре женщины спали, но сном тяжелым. Беспробудным. Две — на лежанках у самого входа, одна — на кушетке у кровати, и последняя — а вернее, первая — на кровати под балдахином. Принцесса Ки-Ева.
— Вот что я увидел, когда поднялся к моей повелительнице, — угрюмо сказал сэр Дии-Ол.
— Когда это было? То есть, когда вы вошли сюда? — вежливо спросил библиотекарь.
— Склянку тому назад. Статс-дама не спустилась в положенное время. Я подождал, думая, что причиной тому усталость и долгий сон, но, в конце концов, поднялся сюда. Как по-вашему, что это такое?
Баронесса слегка побледнела, но бледность ее казалась румянцем по сравнению с бледностью лежавших женщин.
— На первый взгляд… — Она подошла к кровати, наклонилась. — На первый взгляд они обескровлены.
— Это очень возвышенно: обескровлена. Мы в Степи люди простые и привыкли называть солнце солнцем, луну луной, а вампира вампиром.
— Вы забываетесь! — баронесса воскликнула не оскорбленно — предостерегающе.
Рыцарь-послушник схватился за рукоять меча. Ох, лучше бы ему этого не делать. Сэр Дии-Ол только усмехнулся. Таких, как этот юнец, он рубит вслепую, с закрытыми глазами.
— А что, собственно, привело вас к такому выводу? — поспешил вмешаться Фомин.
— Вы свидетель? Так и свидетельствуйте! Смотрите! Первым взглядом, вторым, третьим, каким угодно. — Он подошел к служанке, лежавшей у двери, откинул край одеяния. — Чем это еще может быть, как не укусом вампира?
Фомин приблизился. Да. Классический «поцелуй Носферату».
— Подождите, — мастер Бец-Ал-Ел поднял руку. — Подождите. Давайте не торопиться. Следы… Следы, они еще здесь… Я чувствую вибрации… — Он прикрыл глаза и постоял в молчании. Странно, но молчание это успокоило и баронессу, и ищущего И-Гора, и даже сэра Дии-Ол.
— Да, — сказал погодя библиотекарь. — Да, определенно здесь присутствуют вибрации, оставленные вампиром. Он… Он был один.
— Я и не утверждаю, что их была дюжина, — проворчал Дии-Ол, несколько успокоенный тем, что маг Замка подтвердил его слова.
— Он был здесь… Он был здесь в Час Червя, не так ли? — Бец-Ал-Ел вопросительно посмотрел на Дии-Ола.
— Я не… Сейчас. — Старший рыцарь Степи начал кружить по комнате. — Да, он был здесь в Час Червя. Первой жертвой была бедная Тау-Тин, — он указал на девушку на лежанке, — затем Мау-Тин. Потом настала очередь достопочтенной Ми-Си-Муу. И только умертвив их, вампир напал на принцессу Ки-Еву.
— Я вижу то же самое, — согласился библиотекарь.
Баронесса закусила губу. Факт, оскорбительный для Замка, но факт.
Фомин стоял в уголке и помалкивал. Его дело смотреть, слушать и запоминать.
— Но далее…
— Далее туман.
Оба мага смотрели друг на друга уже не враждебно, а, скорее, солидарно. Сейчас и здесь они были вдвоем против мира слепых и оттого чувствовали некое родство. Родство Дара.
— Что это означает — туман? — резко спросила баронесса.
— Это, моя госпожа, говорит о том, что вампир наделен силой… Огромной силой… Он способен заметать следы и делает это, должен признать, исключительно умело.
— С вашего позволения, мастер, — почти вежливо добавил сэр Дии-Ол, — косвенным подтверждением силы вампира служит число жертв.
— Совершенно с вами согласен, сэр. Обыкновенно вампир довольствуется флягою крови. Редко, перед тем, как впасть в спячку, он может выпить всю кровь — но от одного человека. А здесь… То, что обескровлены четыре жертвы, говорит, что здесь побывал кто-то очень опасный и очень могучий.
— Да. — Мрачность вернулась на лицо старшего рыцаря Степи. — Очень, очень могучий. У нас в Степи подобные давно перевелись.
— У нас, сэр Дии-Ол, они тоже — редкость. Последний Лорд Ночи пал от руки Ла-Ди-Гера, первого барона Т’Вер. Собственно, бесстрашный Ла-Ди-Гер и основал замок после того, как освободил землю от владычества Лорда Ночи. С тех пор, не скрою, в округе время от времени появляются вампиры — как и повсюду, где бывает ночь, — но долго они на поверхности не задерживаются. Серебра и осины на проводы в Навь-город не жалеем.
— В Навь-город? — быстро переспросил сэр Дии-Ол. — У вас есть путь в Навь-город?
— О нет, сэр, нет. Просто выражение: когда вампира пронзят осиновым колом, выпустят в него заряд серебряной дроби и закопают, говорят — он ушел в Навь-город.
— Мы вампиров сжигаем и говорим — вознеслись к Небесам.
— Да пусть проваливаются куда угодно, лишь бы по земле не ходили, — встрял в разговор рыцарь-послушник.
— Очень хорошо. Пусть. Но, получается, один из них не провалился. Один из них где-то рядом. Один из них убил мою госпожу и ее преданных слуг. На вашей земле. В вашем Замке.
— Да, в моем Замке, — признала очевидное баронесса. — Но в ваших покоях, сэр, э-э… Дии-Ол.
В коротенькое «э-э» она вложила столько презрения к степняку, что тот вздрогнул, как от пощечины.
— В наших покоях? Что вы хотите этим сказать?
