— Слушаю тебя, — поспешно выговорил Леннар. — Ингер, дружище, я тут немного… гм… занят.
— Да я уж вижу, — пробормотал Ингер, вытирая лоб. — Вижу. Я думал, что вам всем… Мы уже поверили в вашу смерть. Я все эти дни, как вы исчезли, пытался связаться с тобой. Не получалось… н-никто не отвечал. А тут… тут вдруг обнаружилось, что контроллер на месте, в этой… в системной плате, и… и теперь можно запустить реактор на десять процентов. Подготовка к запуску уже идет… мне только нажать клавишу, и — все… КТО же спустился в шахту? Кто вставил стержень контроллера в плату? Инара? Кван О? Лайбо-то я вижу рядом с тобой, а вот Бреник…
— Бреник убит.
— Убит… Значит, это Инара или Кван О. Держись, дружище! Протяни там как-нибудь! Энтолинера, Каллиера и еще несколько наших на площади! Да! Чуть н-не забыл! — Ингер затряс головой, отчего в этот момент сделался удивительно похожим на себя прежнего — неотесанного, простодушного ремесленника. — Сейчас проходят испытания гравитолета… Барлар, это он научился… такой головастый мальчишка! Если у него все получится, то он в два счета окажется в Ланкарнаке… скорость у гравитолета о-го-го!.. Продержитесь ну еще немножко, немножечко, — губы Нигера были какого-то землистого цвета и подергивались, как будто у него было плохо с сердцем, — вы же умницы… ты же необыкновенный, а Лайбо — он такой находчивый… остроумный…
Ингер говорил таким умоляющим тоном, как будто не Леннар, а он сам стоял на эшафоте на площади Гнева и просил о пощаде.
— Сомневаюсь, дружище, — тихо сказал Леннар. — Нас тут уже готовятся… гм. Если и успеете нас застать, боюсь, мы будем в плохом состоянии. Помнишь, как мы с тобой, Ингер, пили белое руамельское вино после победы у Змеиных высот? Тогда еще Бреник читал плаксивые стихи, и Кван О подрался с собственной тенью и проломил стену? Помнишь, какие мы наутро плохие были?… Ну так вот, боюсь, что на этот раз мы будем еще хуже. А впрочем, что я тут зужу… ЗАПУСКАЙ РЕАКТОР! Ведь… ведь если…
Что хотел сказать Леннар, осталось неизвестным, потому что чья-то мощная рука сорвала с его головы полант, а потом прибор грянулся о доски эшафота с такой силой, что разлетелся вдребезги. Выбило сноп синеватых искр, и запахло жженой тканью. На обивке эшафота медленно расползалось небольшое черное пятно.
— Довольно тебе! — гневно сказал брат Моолнар. — Довольно, нечестивый! Будет! Нечего бормотать свои подлые заклинания и взывать к амулету! Пора уже отправляться к демонам! Палачи, делайте свою работу!
Двое палачей схватили Лайбо и растянули его на деревянной раме, изготавливая к пытке. Двое других палачей смотрели на Леннара, вдруг утратив хладнокровное, будничное равнодушие, с которым они делали свою работу. Этот главарь Обращенных, носящий громкое имя Строителя Скверны!.. Это существо, только что давшее подтверждение древнему пророчеству из проклятой Книги Бездн… разве возможно схватить и растянуть его на раме так, как поступают с простым смертником?
— Берите его, скоты! — прикрикнул на них Омм-Моолнар и выхватил нож питтаку. — Ну!
Палачи, понукаемые столь учтивым образом, двинулись было к Леннару. Тот был недвижен.
— Стойте!!!
Моолнар, который не стал дожидаться, пока Стерегущий сподобится на приказ о начале казни, и на свой страх и риск отдал самовольное распоряжение, вдруг замер. Было отчего. Потому что голос, высокий, звенящий женский голос, крикнувший это «стойте!» на древнем языке, понятном каждому храмовнику и Ревнителю, принадлежал Аллианн. Она быстро спускалась по ступенькам, а когда Стерегущий Скверну, потемнев лицом, попытался преградить ей путь, ее расширенные глаза остановились на нем.
Омм-Гаар вдруг почувствовал неистовое головокружение и, попятившись, упал на руки Ревнителей. Боль, вспыхнувшая в мозгу под взглядом этих больших светлых глаз, медленно, с ворчанием и надсадным шумом в висках уходила… А вместе с ней уходила из павильона сама Аллианн, и уже никто не посмел преградить ей путь. Когда нога богини ступила на камни площади Гнева, шеренга Ревнителей благоговейно опустилась на колени. Словно огромная невидимая коса пронеслась над этим скопищем горожан, пришедших взглянуть на любопытное зрелище: один за другим люди опускали взоры, втягивали головы в плечи, сгибались и поникали, опускаясь на колени. Некоторые и вовсе легли лицом вниз, вповалку, бок о бок или даже друг на друга…
Аллианн шла к эшафоту между двумя шеренгами коленопреклоненных Ревнителей, составлявших своеобразный барраж вокруг павильона, эшафота и всего пути между ними. Моолнар, застывший с перекошенным ртом, переводил взгляд от ложи Стерегущего, лежавшего на руках Алсамаара и ближних жрецов, на фигуру женщины в белом. Она уже преодолела расстояние между павильоном и эшафотом и теперь поднималась по ступенькам, застеленным зеленой дорожкой. Леннар смотрел на нее не отрывая глаз, и вдруг вся кровь отхлынула от его лица. Серые глаза потемнели и казались теперь почти черными. Как-то сразу стали заметны нездоровые, припухшие веки; рот еле заметно искривился, углы его опустились книзу, отчего Леннар вдруг стал похож на печального, рано постаревшего шута.
Она подошла к нему вплотную, оказавшись одного роста с главой Обращенных. Леннар растерянно пытался прижать ладонью растрепанные волосы и особенно хохолок, вздыбившийся над лбом. Она сказала:
— У тебя всегда были непослушные волосы, Леннар. А ты мало изменился. Ты постарел.
— Это… это как же понимать? — выговорил он, запинаясь. — Мало изменился… и одновременно постарел. Тут или одно… или другое.
— Я хотела сказать, что ты мало изменился за последнее тысячелетие, Леннар. Но, конечно, за такой срок нельзя не постареть.
— А ты все такая же, Ориана. Значит, это тебя разбудили жрецы? И выходит, что это ты —богиня Аллианн?
— Ориана? — переспросила она.
— Да. Так тебя звали на Леобее, а потом на звездолете, прежде чем… прежде чем…
— Прежде чем начался бунт, и Элькан, чтобы сохранить нас, сохранил… схоронил в этих саркофагах… по своей… этой… разработанной биотехнологии, — быстро заговорила светлая Аллианн, потому что только сейчас, только в это мгновение память начала как никогда бурно возвращать ей воспоминания о той, другойжизни, — и только теперь разбудил меня. А ты… ты, наверное, проснулся самопроизвольно, или тебе изначально был задан такой срок сна. Ничего… все это можно узнать у Элькана.
— Элькан здесь?
Аллианн хотела ответить, но вдруг эшафот пошатнулся под ногами, затрещали доски, а один из палачей, разинув рот, ткнул пальцем в трещину, пробежавшую по каменной кладке площади. Трещина удлинялась с угрожающей быстротой, она прошла под эшафотом, чуть разминулась с павильоном высшего жречества, расколола надвое портик одного из прилегавших к площади особняков, а другой своей оконечностью уперлась в набережную реки Алькар.
