на часы на приборной панели и ужаснулась. До отплытия корабля оставалось всего полчаса!
Это не могло быть правдой. Она поспешно достала подтверждение своего круиза, проверила время – и только сейчас прочитала текст в самом низу: «Чтобы обеспечить беспрепятственный выход в море, необходимо, чтобы все пассажиры были на борту как минимум за 1 час до отплытия».
Значит, она уже опоздала!
Она почувствовала себя невероятно несчастной.
– Пожалуйста, – воскликнула она. – Я опаздываю на корабль!
– Нет-нет, – сказал таксист. – Они дождутся.
Хелена читала дальше: «Мы обращаем Ваше внимание на то, что наши корабли НЕ дожидаются опоздавших пассажиров!»
Вот, наконец, движение снова восстановилось. Такси рвануло вправо, прошмыгнуло мимо солдат, бронированных машин и зенитных орудий, спускаясь к порту.
– Куда? Какой причал?
– Номер 3, – воскликнула Хелена, полная надежды на чудо. – «LIBERTAD».
– Хорошо, – ответил водитель. – Он все еще там, видите?
Действительно. Корабль виднелся издалека, огромный корпус, освещенный прожекторами, каждая буква названия размером с дом и множество светящихся точек вдоль корпуса: изнутри освещенные люки кают.
Барьер преградил путь такси. Хелена торопливо заплатила, нетерпеливо ожидая, когда же наконец на приборе загорится зеленая лампочка и она сможет забрать свою карточку, затем выскочила из машины и поспешила, держа в руке чемодан и радуясь, что он такой легкий, через ворота на площадку перед трапом.
Рядом с трапом находился небольшой билетный киоск на колесах, в котором сидел мужчина и перебирал бумаги в тусклом свечении лампы. Когда она приблизилась, он заметил ее и посмотрел с ужасно грустным выражением лица, как будто ему сейчас придется сказать, что, к сожалению, она опоздала и он уже не может пустить ее на борт.
Нет, верно? Он этого не скажет. Она уже здесь, и корабль еще не уплыл, ей остается всего лишь подняться по трапу, и все будет хорошо…
Наконец она добралась до стеклянной будки, поспешно вытащила свои документы и, с трудом переводя дух, пробормотала в зарешеченное отверстие:
– Беккер. Лора Беккер. Рейс в Рио. Извините, но мой поезд опоздал на три часа…
Мужчина смотрел на нее все еще таким же ужасно грустным взглядом. Потом поднял окошко, протянул руку и сказал:
– Покажите документы.
Хелена протянула ему подтверждение круиза и паспорт. Он изучил, непрерывно кивая, и несколько раз провел рукой по всклокоченным волосам.
В этот момент Хелена услышала позади себя шаги, а когда обернулась, увидела двоих мужчин в темных кожаных плащах, словно выросших из-под земли. Эсэсовцы, она сразу поняла. У них не было никаких отличительных знаков, но в этом не было необходимости. Хелена видела достаточно много эсэсовцев, чтобы безошибочно опознать их.
– Фрау фон Аргенслебен, – сказал мужчина, стоявший справа от нее. – Вы арестованы. В ваших же интересах не оказывать сопротивления.
63
Тюремные камеры как-то все походили друг на друга, даже если были по-разному оборудованы. Эта представляла собой клетку, как для дикого животного, и была одной из трех одинаковых камер, находившихся в большом побеленном подвале, в котором оставалось еще достаточно места, где могла бы собраться сотня людей, чтобы наблюдать за заключенными. К счастью, Хелена была единственной узницей, и место оставалось свободным: похоже, никто не собирался иметь с ней дело. Ее даже не допросили. Двое эсэсовцев всего лишь забрали ее, не сказав больше ни слова, не реагировали на вопросы Хелены во время поездки, поместили ее в камеру, заперли, а затем ушли. Чемодан забрали с собой.
Также и в это утро полоска дневного света упала на рассвете через узкое подвальное окно прямо на нары Хелены и разбудила ее. Она сразу же поднялась, села и уныло уставилась на окружавшие ее прутья решетки. Она озябла от ночной прохлады, у нее не было никакого одеяла, только пальто.
Нары, привинченные к подвальной стене, были с тонкой набивкой и покрыты резиной, которая крошилась по краям. Поверхность казалась такой грязной, что Хелена старалась как можно меньше прикасаться к ней.
Остальная обстановка камеры состояла из жестяного ведра с крышкой в углу и крана, из которого вода только капала. После прибытия, когда стало ясно, что ей придется провести здесь ночь, Хелена немного умылась, но не стала пить эту воду, хотя и испытывала сильную жажду и голод, поскольку от нервозности за весь день почти ничего не съела.
На следующий день около полудня молодой парень с соломенно-русыми щетинистыми волосами принес ей немного поесть, хлеб и суп. Он был в форме и с повязкой со свастикой на руке, и он не сказал ни слова.
Ночью ей пришлось превозмочь себя и воспользоваться ведром. Затем она осторожно закрыла крышку и поставила ведро в самый дальний угол камеры, но все равно не было спасения от омерзительной вони, исходившей от него.
Во всяком случае, ей так казалось.
Вот и настал уже второй день. Странно – она была совершенно спокойна. Единственный вопрос, который ее занимал, заключался в том, как долго ей придется пробыть здесь, прежде чем что-то начнет происходить. Но в остальном… Она попыталась. И она сделала все возможное. Это немного утешало, даже если в конечном счете ничего не вышло. По крайней мере, она попыталась, по крайней мере, она сделала хоть что-то.
Из глубины, оттуда, где лестница исчезала в тени, время от времени доносились голоса. Этим утром их было больше, чем вчера, и они звучали более взволнованно и громко, пусть даже Хелена не могла разобрать ни слова. А еще казалось, что там работал телевизор: столь напыщенно звучали только дикторы еженедельных и ежедневных новостей.
В какой-то момент голоса там, наверху, в темноте, закричали все разом: «О-о-о!», как будто транслировался футбольный матч и только что забили решающий гол.
После они и вовсе не могли успокоиться. Накануне примерно в это же время приходил блондин, чтобы забрать пустую миску с ложкой, но сегодня он, похоже, не собирался это делать.
Внезапно раздался выстрел. Хелена вздрогнула, вынырнула из сумрачного полусна, в котором проводила бо́льшую часть времени, прислушалась. Что там произошло? Революция? Бунт?
Потом услышала звон бокалов и смех и поняла – там только что выстрелила пробка шампанского. Что-то праздновали.
И забыли о ней. Когда наступила ночь, миска все еще стояла на месте, в то время как вечеринка наверху была в самом разгаре. По зданию эхом прокатывался веселый смех, вниз проник сигаретный дым, запах пива – и аромат жареного мяса.
Хелена почувствовала сильный голод. Она не могла иначе, как встать, пнуть решетчатую дверь и изо всех сил начать трясти ее, ничего тем самым не добившись. Затем опустилась на корточки и осмотрела замок поближе, как уже делала накануне – и при лучшем свете, – но безрезультатно. Это не пароли угадывать, здесь поможет только подходящий ключ, ключ из металла. Без него она в ловушке как зверь, и останется в ней, не
