– Я повторяю последний раз – слезть на землю, положить оружие и поднять руки вверх. При неисполнении – стреляю! – после чего воинственно повел «ругером» от одного до другого.
Двое странных «ковбоев-рыцарей» переглянулись, а затем тот, который уже что-то там говорил, вытащил меч (ну, или то, что выглядело как меч) и, направив его в сторону полицейских, снова что-то произнес. Но на этот раз с явственно ощутимыми властными нотками в голосе. Джексон довольно осклабился. Как и любой клерк, принадлежавший к какой-нибудь силовой структуре, он считал себя куда более крутым, чем всякие там обычные люди. И был свято уверен в том, что право американской полиции стрелять при малейшей (даже и мнимой) агрессии в сторону полицейского было и остается святым и незыблемым. И никакие волнения в Фергюссоне, Балтиморе и десятках других городов ничего с этим поделать не могли.
– Сардж, не на…
– Ду-дух!
– С-ш-ш-ксах! – В следующее мгновение жирная туша сержанта Джексона оказалась отброшена от полицейского внедорожника на два десятка ярдов, а сам внедорожник… капрал Марджери не поверил своим глазам… этого… этого просто не могло быть. Огромный «Форд-Эксплорер» в полицейском обвесе, с мощным кенгурятником, с громадной люстрой на крыше покачнулся раз, другой, а затем… аккуратно распался на две неровные половинки, бурно заливая землю под собой бензином, маслом и охлаждающей жидкостью из разрубленных бензобака, картера двигателя и радиатора. А еще диетической «кока-колой» из попутно разрубленной бутылки… Капрал, едва успевший выскочить из-под той половинки «Форда», что рухнула в его сторону, несколько мгновений в ступоре пялился на две половинки пластиковой бутылки, ранее мирно стоявшей в большом подстаканнике (скорее, даже, «подбутыльнике») на центральном тоннеле, потом судорожно вздохнул и осторожно положил дробовик на землю.
– О’кей, ребята, о’кей, давайте не будем нервничать и начнем все с начала. Я – капрал Марджери, из полиц…
* * *
– Вот черт! – выругался сержант Кропач. – На каком они хоть говорят-то, может кто сказать?
Стажер и водитель переглянулись и молча пожали плечами.
– Хрен его знает, но точно не английский, – осторожно подытожил Трубников.
– Это я и сам понял, – огрызнулся Кропач, потом вздохнул и махнул рукой. – Ладно. Придется проводить их до их лагеря. Говоришь, он за Кривой балкой?
– Говорили, где-то там, – отозвался водитель. – Точно-то я и сам не знаю.
– Тогда давай – заводи шарабан и разворачивайся. Не хватало мне, чтобы еще с этими дураками на… – он покосился на странных верховых животных, на которых восседали ролевики-иностранцы, хмыкнул, покачал головой и закончил: – Короче, с иностранцами по дороге чего-то случилось. А то еще кто спьяну по ним из ружья шандарахнет… – После чего махнул рукой иностранцам, призывая следовать за собой, и нырнул на переднее сиденье «уаза».
Двое «смотрящих» из Дома Звезд, восседавших на верховых «химерах», несколько мгновений задумчиво сопровождали взглядами какую-то, похоже, механическую повозку, экипаж которой пошел на контакт вполне дружелюбно и с положенным «немым» уважением к «звучащим», а затем плавно тронул своих «химер». Как бы там ни было, задачу разведки нового мира, стоящую перед «смотрящими», никто не отменял…
* * *
Никто из тех, кто в этот день впервые встретился с «лесничими» Дома Чащи и «смотрящими» Дома Звезд, не представлял себе, что с этого мгновения не только их судьба, но судьба всей Земли изменилась навсегда. Потом, много позже, одни будут называть этот день днем, когда рухнуло будущее планеты, исчезли свобода и гордость человечества, а другие – днем, когда на Землю вернулись совесть, честь и мастерство…
О том, что было дальше, читатели скоро смогут узнать из нового цикла Романа Злотникова «Экспансия».
Станция радиоэлектронной борьбы.
Можем говорить по-французски, если желаете, мадемуазель Робер (фр.).
Калифорнийский университет.
ФИДЕ (от фр. FIDE – Fédération Internationale des Échecs) – Международная шахматная федерация. Рейтинг 1900 соответствует первому разряду.
Имеется в виду т. н. «червь Морриса», названный по имени его разработчика Роберта Морриса.
Карл Ландштейнер и Александр Винер открыли резус-фактор крови в 1940 году.
«Илиада». Песнь шестая. Перевод Н. Гнедича.
Жребий брошен (лат.).
Здесь и далее идут отсылы к повести «Белые ночи Гекаты», действие которой разворачивается за два года до описываемых событий.
Разумеется, в английском языке, на котором разговаривают Тони и Грант, выражение «кушать подано» благополучно отсутствует. Игра слов в их разговоре выглядит иначе: Грант сказал «Thinking delivery», по аналогии с «Pizza delivery» («доставка пиццы»).
Имя Талиесин, принадлежавшее древнему барду, и означает «сияющая вершина». Поэтому название «Вершина Талиесина» – крайняя безграмотность, приблизительно того же рода, что и «прейскурант цен» или «архитектурное зодчество».
Цукумога́ми (яп. – «дух вещи») – вещь, приобретшая душу и индивидуальность, ожившая вещь. Это не просто заколдованный предмет, а именно живое, сверхъественное существо. Согласно поверьям японцев, цукумогами – это вещи, которые существуют достаточно долго (от ста лет и более) и потому стали живыми и обрели сознание. Любой объект этого возраста, от меча до игрушки, может стать цукумогами, но только если не был непоправимо поврежден. Поврежденный предмет стать цукумогами не сможет. Разумеется, канонические японские цукумогами становятся оборотнями сами, а не являются временным приютом чужого сознания.
Безусловно, и здесь приведенная игра слов является, по сути дела, переводом. На родном английском Тони ослышался иначе – его вопрос звучит как: «What monogamy?!»
«Регина в белом», она же «Портрет актрисы Регины Разума в белом» – картина художницы Майи Табака. Портрет произвел настоящий фурор на выставке в Швеции, откуда и был украден в 1979 году. Дальнейшая судьба портрета неизвестна. Картина находится в розыске до сих пор.
