Император переводил взгляд с одного на другого и наконец сообщил:
- Мужики! А я ведь вовсе не император. Я - Конан Хисазул-Рэтамон.
Он пошел прямиком к доктору Манго (Мориарти) и заявил:
- Доктор! Я вылечился!
- Ну-ка, ну-ка, - поспешно воодрузил свои очки на нос профессор Мориарти (Манго). - Так что вы, гав-гав, сказали?
- Я говорю, - продолжал владыка Некитая, - императоры по деревьям не лазят и в форточку не онанируют, они сразу в постель к мадам Помпадур ложатся. И себя они не грабят, они народ грабят и никому не отдают, во как. А я по дереву лажу и у себя сейф краду. Значит, я не император. Я - Конан Рэтамон-Хисазул.
- Ага! - вскричал доктор Манго (Мориарти). - Свершилось!.. Вот она, гав-гавтерапия! Но, - спохватился психиатр (мафиози), - этого недостаточно.
- А чего же тебе еще-то надо? - спросил император, весь похолодев в ожидании злодейского подвоха.
- Так просто освободиться от вашей мании не удастся, - объяснил медик-головорез. - Пока вы болели, то внушали себе, что все реально - вы сами, ваше императорство, ваши придворные и так далее. Поэтому сейчас все тоже должно обстоять как бы по-настоящему. Чтобы перестать быть императором, необходима процедура, полностью вопроизводящая все детали реальности. Только тогда излечение будет окончательным.
- Так мне что - отречься? - сообразил наконец император.
- Именно, ваше величество! То есть, - поправился Манго (Мориарти), сударь Конан.
- А в чью пользу-то отречься? Принца, что ли? - уточнил император деталь последнего терапевтического действа.
- Сдался вам этот выблядок! - подпрыгнул Манго-Мориарти. - Ну, подумайте сами: кому вы обязаны своим исцелением?
- Как кому - профессору Мори... то есть вам, вам, дорогой профессор Манго!
- Так разве не будет разумно передать свою мнимую корону человеку, который вас от неё избавил?
- А! Точно, доктор, - наконец уяснил государь. - Ну, усек. Манго теперя ты первый фраер... то есть император. Царствуй, колбаса мой сентябрь. Хватит с меня.
Днем позже эта церемония состоялась. Император сложил с себя корону и скипетр (они действительно откуда-то взялись и принес их, подтверждая дедукцию великого Хомса никто иной как Манго (Мориарти)). Он произнес все необходимые формулы и объявил своим правопреемником доктора Манго:
- Оставляю, значит, тебе свою корону, свой трон, свою, стало быть, жену и державу и все прочее, что я себе внушал, а чего на самом деле никогда не было, - сказал теперь уже экс-император. - Гов.маршал! А ты говно все-таки, а я тебя гов.маршалом сделал!
Император мужественно всхлипнул и велел придворным и прочим придуркам:
- Ну, мужики! Присягайте, что ль, на верность психиатру, а то он и вас вылечит, как меня!
Императрица слила свои губы в жарком поцелуе с губами нового императора - экс-доктора Манго (Мориарти). Не дожидаясь конца церемонии венчания на царство, экс-император прошел к себе, собрал свои скудные пожитки - ведь у государя не было сокровищ, он не думал о своем богатстве, все его мысли всегда были о благе народа. И вот - теперь он мог собрать весь свой личный скарб в течение пяти минут. Он сделал это и прошел во дворцовый сад. На него сверху смотрели горы - вечные, величественные, возвышенные отроги Шамбалы. Государь вздохнул полной грудью - и внезапно испытал прилив сил, будто стряхнул наконец какое-то дурное наваждение, свинцовой гирей повисшее за плечами. Он, Конан Рэтамон-Хисазул будет терять свои богатырские силы на такую тщету как престол и корона! Управлять этим бренным миром, этими серыми людьми! Да они даже сейф у себя украсть не могут, ну и фраера, колбаса мой сентябрь! Ну, килда с ушами!.. теперь-то с этим покончено!
Торжественна, исполнена мощи и благородства была поступь императора, огненное зияние неукротимого духа светилось в его глазах - и мудрость, превышающая мудрость иных академиков и психатров виделась в них взору посвященного. Подобно льву, шествующему на водопой, император (экс-император) прошел сад, ступил на дорогу, ведущую в горы, оглянулся и наложил, сделав жест в воздухе, на оставляемое прошлое и весь Некитай свой королевский моргушник. "Суд истории меня оправдает!" - хотел сказать поверженный властелин. Но опять его подвела отличительная императорская черта: хотеть сказать одно, а вслух произнести другое.
- Я - Конан! - богатырским криком вскричал император. - Я - Конан, брат Тарзана!
- Зана-зана! - согласились горы, давая вещий знак в виде эха.
- Я Конан! - снова возгласил государь. Он дал петуха и неожиданно сам для себя гнусаво добавил: - Рэтамон-Хисазул! - и как-то змеино шевельнул туловищем.
А затем богоравный владыка Некитая, гордо отрекшийся от совей недостойной державы пошел в неизвестность и пропал в ней навеки.
Он уже не видел, как тут же у трона банда иностранных шпионов начала дележ власти и сокровищ великой азиатской державы. Он не был свидетелем того, как катались по ковру, оспаривая друг у друга лучшие посты и лучшие провинции Тапкин и Пфлюген (Лестрид и Уацон), как был послан конный разъезд, чтобы на аркане приволочь во дворец когтеходца де Перастини (мисс Маапл - а разве так можно с дамами?) - и как когтеходец скрылся в чулане Джеймса Бонда (Гринблата-Верди-Шуберта). Он не узнал о депеше, посланной во все управы - найти графа Артуа и аббата Крюшона и сбросить к хренам в пропасть, чтобы башка состукала. Он не был очевидцем свирепств цензуры, немедленно запретившей к исполнению народную балладу "Дрочилка Артуа". Все это уже никак не коснулось бывшего - нет, вечного! - императора Некитая подобно королю Лиру, он исчез, оставив свое царство хищным и неблагодарным наследникам и уже никогда - никогда-никогда-никогда! - НЕ ВЕРНУЛ ЕГО ВНОВЬ.
* * *
Чудо-моргушник пришел внезапно. Бац-бац-бац! - прошелся, подобно первым брызгам налетевшей грозы, по лбам забегавших придворных. Хлобысь! и пробежала вторая, уже куда более чувствительная волна. Уйа-уйа-уйа! заголосили все, шарахаясь, как от молнии, в разные стороны. И вот они побежали прочь из дворца кто куда. Но моргушник не отставал, он догонял, вкатывал в лоб, в бок, в зад - и гнал, гнал, как плетью все дальше и дальше. Отовсюду неслись крики огорчения, досады, неудовольствия, недоумения, недопонимания происходящего. И вот уже они вопят как недорезанные свиньи. А чудо-моргушник только разворачивался. Вот он пошел вглубь дворца, раздавая моргушники налево и направо, не минуя женска и мужска и гомосексульна, слуги и вельможи, стара и суперстара. Бац-ц!.. схватился за лоб доктор Манго, и заорали блажными голосами Тапкин-Пфлюген-Уацон-Лестрид. И несется прочь, тряся задом, женка их, блудливая коза, неверная императрица. Это тебе, понимаешь, не промежхуитет! Бац-бац-бац! - и глаза выкатил сквозь докторские очки вшивый мафиозы Мориарти, - побежал, психиатр хренов, Манго ты прокисшее! Что, трона захотелось? Ну, отмахивайся теперь от моргушников, блядий сын! Вот тебе и поцарствовал! вот тебе и "сбросить в пропасть, чтоб голова сбрякала!" Вот тебе твое самовнушение - хлобысь! хлобысь! хлобысь!.. Никого во дворце не осталось, и корона не нужна, валяется в сортире рядом с золотым унитазом и сесть на него никто не хочет, а это ведь трон! Ну, беги, гондурас, чтобы духу твоего не было! Всех сдуло из Некитая - ни одного психиатра не осталось, ни тебе Гринблата-Шуберта, ни де Перастини, ни Жомки-Фубрика, ни графа Артуа, ни аббата Крюшона!.. колбаса мой сентябрь!.. хороший был человек... килда с ушами!..
