– Да брось ты, он всё сможет.
Профессор неуверенно покачал головой:
– Думаешь, стоит попробовать?
– Я уверен.
– …Мы можем попробовать вдвоем, ты и я.
– Нет, я останусь здесь, – Наджей посмотрел вокруг, – это уже мое время. Может, когда-нибудь… моя цивилизация найдет способ… отыскать меня. Я буду верить, что они не исчезли навсегда. Может, они переместились в другую галактику? на другую планету? Да мало ли куда мог швырнуть их порыв ветра перемен?
Они сидели и молчали, но думали об одном – о призрачной надежде. Хрупкой, прозрачной.
Но разве надежде нужны здравый смысл и трезвость ума? Она сильна порывом, импульсом, сметающим все преграды.
– Пойдем, – Наджей вдруг поднялся. – Мы в диком мире? Это мир эмоций и чувств, мир целиком живой. У пространства-времени есть своя душа, ты должен почувствовать ее сиюминутность!
Он зашагал к реке, профессор едва успевал за ним. Тропинка петляла между деревьями нескончаемой нитью. Иногда ее пересекали странные следы, словно кто-то пробежался в обуви на острых каблучках. Что за животные жили здесь? Неизвестно.
Блеснула река впереди.
– Огого-огого-го-го-го-о о! – крикнул Наджей громовым голосом.
С противоположной стороны реки донеслось:
– Огого-огого-го-го-го-о о!
– Эгегей-гегей-ге-ге-гей… ей… ей!
И тут же в ответ:
– Эгегей-гегей-ге-ге-гей… ей… ей!
И стихло эхо, притаилось среди диких скал на другом берегу, растаяло ветром где-то между небом и землей.
– Ну, давай же! Давай!
И профессор, вдохнув полной грудью, прокричал:
– Уг-ю ю ю ю юй-юй!
В ответ удивленно:
– Уг-ю ю ю ю юй-юй?
– Эгегей-гегей-ге-ге-гей… ей… ей…
– Эгегей-гегей-ге-ге-гей… ей… ей…
Река плескалась синим полотном, отражая пространство. Скалы цеплялись за облака. У водопоя стояли дикие лошади. Испугавшись незнакомых звуков, они резкими скачками унеслись прочь. Вспугнутые пернатые понеслись светлым облачком над самой водой.
Они еще долго кричали, до хрипоты, словно мальчишки.
– Что же такое пространство, время? – спросил Наджей. И тут же ответил: – Игра в бесконечность, где каждая точка является центром событий. Солнце, река, камень на берегу. Если ты хочешь пронзить пространство, ты должен сам стать центром событий. Точкой – Вселенной. Пойдем, я покажу тебе кое-что.
Они отыскали тропинку и углубились в лес, надеясь, что более легкая добыча, чем непонятные двуногие, отвлечет хищников, бродивших вокруг. Хотя у них и были с собой копья, профессор сомневался, что сможет отразить нападение.
Таившаяся вокруг опасность сковывала шаг, и они двигались осторожно. Лес был распахнут настежь. Трава, кустарник, деревья – в тесноте, вперемешку. Откуда-то слева, вдалеке, они услышали хриплый рев, он прокатил широкой волной по лесу, заставив задрожать всех его обитателей. С противоположной стороны нехотя отозвался кто-то. С затихающими повторами рассыпались по лесу медно-духовые крики. Каркнул рядом сизо-черный ворон, сорвался с ветки. Внезапно невидимый дирижер приказал – стоп! – чтобы перевести дыхание.
И навалилась тишина… Мрачная, тревожная.
Профессору стало страшно. Ледяными иглами страх впился в мозг, пронзил насквозь тело. Первобытный страх. Кровь сотен поколений воинов заиграла в жилах, напомнив о том, что в первобытном мире не человек был главным. Здесь свои лидеры, у которых когти острее, а клыки – крепче.
Здесь каждый миллиметр пространства был живым. Здесь тело леса извивалось, а свирепый рев сменялся протяжным боевым кличем.
Холодный пот струился по спине, ногам, и профессору показалось, что страх обрел плоть, напитался его существом.
Неведомое всегда пугало человека, пугало своими масштабами, скрытыми возможностями, размахом. Сдавливало сознание до масштабов точки, показывая, кто здесь настоящий хозяин.
Профессор отчаяннор рванул вперед и побежал. Вперед, вперед, вперед! Ближе к Наджею. И вдруг расступилась чаща, обнажила свою душу – мрачный, глухой пятачок. Одинокое дерево в центре. Черные вороны на ветвях.
Природа искусно сочетает красоту с безумием.
– Страх не должен мешать тебе мыслить! Ты замурован во времени. Найди в себе силы, выворачивайся, выплескивайся, борись! Ищи способ вырваться, не бойся перемен! Ты – в центре, ты – микрокосм! – кричал Наджей.
Черные груши посыпались и закружили вокруг, обернувшись воронами.
– Я вырвусь… – прошептал профессор.
– Что? Громче!
– Я вырвусь! – крикнул Сайко.
– Громче!
– Вы-ы р р р ву-у сь!!!
Боинг 757 авиакомпании «Якутия» приземлился по расписанию. Всем хотелось спать. Так всегда бывает, когда пересекаешь несколько часовых поясов. 8–40 по местному, и целый день впереди.
– Эй, сони, экспедиция началась! Предлагаю выпить кофе в ближайшем кафе, сделать вид, что мы не желаем спать, не хотим и не будем! Будем спать ночью, как все нормальные якуты. – Ксения уже командовала. Она заплела две тугие косички с бантиками-ленточками на концах, они топорщились задорно, весело. Впрочем, и без косичек, она напоминала бы Пеппи – слишком упрямая, своенравная и независимая.
– Я узнал, до речного порта полчаса езды на автобусе, – сообщил Денис, – так что можно грузиться, и вперед.
Через полчаса группа ввалилась в здание Якутского речного порта. На крашеной (пожалуй, еще в прошлом веке) стене висело мятое, местами прорванное полотно пожелтевшей бумаги, на котором значилось:
Холдинговая Компания «Якутский речной порт»
ООО «Пассажирское речное управление»
РАСПИСАНИЕ
движения пассажирских судов
и далее мелким бисером нацарапаны (или напечатаны?) графики движения десятка судов, с подробным перечислением всех остановочных пунктов, времени отправления, расстояние до каждого в километрах, и т. д.
Ниже было пришпилено кнопками объявление:
Выполняется туристическая линия Якутск – Ленские Столбы.
Отправление из Якутска по пятн., сб., вскр.
Ксения растерялась.
– А сегодня что у нас, среда?
– Может, в кассе спросим? Или в справочном?
Справка не работала, и они подошли к кассе. Ксения сунулась в окошко:
– К Ленским Столбам когда отплывает?
– Женщина, вон висит расписание, там русским языком всё написано, – огрызнулась матрона из глубины.
– А ближайший когда? – уточнил Ник.
– Вы что, издеваетесь? Вон расписание! – громыхнула тетя и закрыла окно.
