Владимир Михайлов - Восточный конвой

— Это его машина, — сказал он негромко. Чья — не объяснил, но Милов и так понял.

— Вы уверены?

— Очень хорошо знаю. Потому что вообще-то это моя машина.

— Может быть, просто дорожное происшествие?

— На ней шофер такой — может проехать сто километров по горной дороге на двух колесах, держа руль двумя пальцами. Потом — стекла с дырками от пуль. Была стрельба.

— Мы бы слышали.

— Теперь не всякую стрельбу можно услышать даже за сто метров.

Это Милов и сам знал.

— Думаете, убиты?

— Не знаю.

— Может быть, тела в машине?

— Не знаю.

— Надо посмотреть.

— Сперва — подумать.

— Я и так думаю, — усмехнулся Милов. — Машины должны были убрать — чтобы не напугать нас. Почему не сделали этого? Наверное, мы помешали: оказались тут слишком быстро.

— Не очень понятно, — покачал головой попутчик. — Так удобно… Катастрофа, вокруг люди, просят остановиться — мы останавливаемся, нас берут голыми руками…

— Нет, — сказал Милов. — Они понимали, что мы не остановились бы. Прошли на скорости.

— Могли тут полицию поставить, очень правдоподобно было бы…

— Значит, с полицией что-то не сработало. Ни с сипо, ни с редо.

— Если бы знать заранее, — сказал спутник, — я бы привез много своих людей. И мы сейчас обеспечили бы себе безопасный проезд.

— Это лишь половина дела, — покачал головой Милов. — Хотелось бы знать, что произошло с Орланзом. С тем, кто продает товар.

— Он уже продал, — сказал спутник.

— Но вы еще не погрузили. Без Орланза будет затруднительно пройти таможню. Вы не думаете?

— Зачем сейчас думать? — спросил спутник. — Будем думать там. Когда понадобится пройти. Наверное, сейчас нужно рискнуть — и проезжать вперед.

— Нет, — сказал Милов. — Они будут стрелять.

— Я думаю, — сказал спутник, — они плохо стреляют.

— Ну, в этот груз попасть может даже слепой.

— Они не станут рисковать. Ведь это их земля.

— Они рискнут, — сказал Милов. — У них мало земли, но много злобы. Я хочу доставить груз в сохранности до места назначения.

— Клятву давал, да?

— Давал клятву.

— Что же будешь делать? Если бы у тебя были люди…

— Да есть у меня люди, — сказал Милов. — Чего у меня нет, так это времени. Придется поспешить.

Он поспешил — и через десять минут из дверей замыкающего трейлера начали выскальзывать люди. Разделившись на равные группы, они вскоре скрылись в лесу по обе стороны дороги.

— Ты умный человек, — сказал спутник Милову.

— Не очень, — усмехнулся Милов. — Но догадливый.

— Теперь будем ждать? — спросил спутник.

— Нет. Время и так уходит. Мы с тобой поедем. Остальные пока останутся здесь.

— Не понимаю.

— Сейчас быстро отцепим наш прицеп. Поставим на костыль. И тронемся на одном тягаче. Это для всех неожиданно и непонятно. Значит, и подозрительно. Я прав?

— Может быть, — сказал спутник неуверенно, — ты не очень хорошо знаешь?

— Я хорошо знаю. Мы сейчас выезжаем. Нас останавливают: может быть, мы едем за подмогой. Они беспокоятся. Мы останавливаемся или не останавливаемся — увидим по обстановке. Так или иначе, те, кто нас ждет, себя обнаруживают. И мои люди их уничтожают.

— Будет шум, — покачал головой спутник. — Соберется много лишнего народу.

— Нет, — сказал Милов. — Шума не будет. Он никому не нужен. Поэтому я даже думаю, что и по нам стрелять не будут. Только грозить. Никто не хочет, чтобы было много лишнего народу. Ты едешь?

— Зачем спрашиваешь? — нахмурился спутник. — Я там буду, где груз. Оставляешь прицеп — оставляешь меня.

— Извини. Конечно, ты прав. Ладно. Шоферов я предупредил: до команды стоят на месте.

И он включил мотор.

(6 часов до)

Милов оказался прав: лишнего народу не собралось, потому что шуму не было. Когда тягач, рыча моторами на первой передаче, вошел в поворот, в кустах близ дороги началось некоторое шевеление; потом на середину ее выбежал человек, замахал руками, предлагая остановиться. Милов, повинуясь команде, еще сбавил ход, пополз со скоростью прогуливающегося пенсионера, словно готовый и совсем замереть. Человек впереди еще раз взмахнул руками и упал. В кустах снова возникло легкое движение — и через несколько секунд стихло. Еще один человек вышел на проезжую часть. То был тренер команды. Тогда Милов на самом деле остановился. Командир подошел.

— Можно продолжать движение, — сказал он. — Сейчас наши сядут.

— Много там было?..

— Дюжина. И еще один — тот, что приезжал.

— Жив?

— Вполне. Правда, утратил товарный вид.

— Ничего, — сказал Милов. — Мы его не продаем. Пока что нужен самим. Давайте его сюда. Поедет третьим.

— О’кей, — сказал командир. — Джордан! — позвал он. — Давайте старика сюда, и все по местам. Только уберите это с дороги.

Он кивнул на все еще валявшийся труп того, что хотел остановить конвой. Двое подхватили тело. Тяжелую арбалетную стрелу оставили торчать. Пусть потом местные власти разбираются; ни командира, ни Милова это не волновало.

— Можем ехать, — сказал командир.

— Сейчас, — сказал Милов. — Вы обождите здесь — я только возьму мой прицеп, и двинемся. Да, и посмотрю еще, как себя чувствует наша дама.

— Конечно, — согласился тренер. — Я бы и сам мог подумать.

Милов подбежал к последней машине. Леста выглядела усталой, но улыбалась, как будто только что вернулась с приятной вечеринки. Милов, однако не стал задавать вопросов о самочувствии.

— Сейчас двигаемся, — сказал он. — Теперь уже прямо в порт. Предупреди. В два адреса. Нужен точный адрес и вся информация. Времени у нас осталось… — он глянул на часы, — всего ничего. Справишься на ходу?

— Справлюсь, — сказала Леста. — Это всё?

— Не знаю. Как только получишь ответ — остановись, посигналь. Мне всё нужно знать еще до того, как приедем в порт.

— Если доедем.

— Надо надеяться, — сказал Милов, улыбнулся ей и побежал к своей машине, где уже нетерпеливо, хотя и негромко, покрякивал сигнал.

(5 часов до)

Наконец-то он почувствовал себя совсем уверенно: освоил непривычную машину, и всерьез подумал, что теперь мог бы зарабатывать деньги и таким образом: за большой баранкой. И разгадал замысел Базы, заключавшийся в том, чтобы остановить их и снова завернуть на восток, дотащить до самой границы — или почти до самой, по возможности — и там учинить большой шум. Разгадал; хотелось верить, что больше таких засад на дороге не будет — хотя никто не мог бы дать ему в этом гарантии.