– Как же повела себя техника в данном случае? – засмеялся Глебов.
– Смею вас уверить – отлично! Летом того же тысяча девятьсот тридцатого года фотоэлементы улавливали и превращали в электроэнергию вместо одной сотой процента одну десятую процента той солнечной энергии, которая падала на фотоэлемент.
В мае тысяча девятьсот тридцать первого года академик Иоффе докладывал Всесоюзному совещанию по составлению плана электрификации, что имеются уже различные фотоэлементы, очень простые по конструкции, с коэффициентом использования солнечной энергии до двух процентов.
Уже тогда фотоэлемент площадью всего лишь в сорок девять квадратных сантиметров под действием солнечного света полной яркости давал электрический ток, способный приводить в действие небольшой электромотор.
Позднейшие опыты в лабораторных условиях с некоторыми фотохимическими реакциями открывали возможность использования солнечной энергии до восьмидесяти процентов. И здесь страстным пропагандистом выступил все тот же академик и физик Иоффе. Он уже тогда доказывал, что даже при современном ему знании фотоэлектрического процесса и при коэффициенте использования солнечной энергии только лишь в три процента раскрываются огромные перспективы. Он, например, пропагандировал идею покрытия крыш домов закисью меди – красной, очень дешевой.
– О да! – со смехом перебил рассказчика Глебов. – Эту кампанию я отлично помню. Тогда – это было примерно в тысяча девятьсот пятидесятом году – большинство крыш в городах были покрыты прекрасными густыми скверами, цветниками, газонами… Вот как сейчас в Свердловске… Впрочем, нет, – добавил он, всматриваясь в экран телевизора, – тогда они были ярче и гуще. Кампания Иоффе угрожала лишить нас одного из лучших украшений наших городов – зеленых крыш…
– В Свердловске эти газоны и скверы еще очень молоды, – сказал Фирмен, – но при современной агротехнике они так быстро и так буйно разрастаются, что еще через год вы их не узнаете.
Глебов встал с кресла и подошел к стене у двери, выходящей в центральную шахту.
На стене висела карта легких закусок, сластей, напитков. Рядом со списком, против каждого названия, в стену были вделаны разноцветные кнопки.
– Я для вас возьму мичуринские бананы, – сказал он, обращаясь к Фирмену и другим собеседникам, – а себе – древнее мороженое. Я обожаю его с детства…
Он нажал несколько раз красную кнопку, потом – зеленую:
– Я помню эту яростную кампанию за крыши-фотобатареи. Практическая польза этих крыш мне была известна, хотя сущность фотопроцесса я понимал тогда еще меньше, чем теперь.
Из стены рядом с кнопками выскочила небольшая лакированная полочка и закрепилась в горизонтальном положении. Одновременно над ней в стене раскрылось квадратное отверстие, и из него с непрерывно вертикально движущегося транспортера на полочку соскользнула чашка с мороженым и корзинка с бананами.
Глебов поставил корзинку с плодами на столик посреди каюты и сам уселся с чашкой мороженого в свое кресло.
У Фирмена таяла во рту нежная мякоть банана.
– Я чувствую, – сказал он Глебову, – что вы были в оппозиции к кампании академика Иоффе, но я вам прощаю ваше преступление ради этого удовольствия…
– Но как вы узнали про бананы? Ведь в карте закусок и фруктов они не указаны.
Глебов улыбнулся:
– Я их взял с собой в дорогу и сдал на хранение в холодильник. Но вернемся, однако, к крышам. Я помню, как Иоффе агитировал, что каждая крыша может превратиться в огромный фотоэлемент, и электричества, вырабатываемого этим фотоэлементом в течение шести-семи дневных часов вполне хватило бы, по его расчетам, на освещение восьми этажей этого дома. Он поражал воображение своих современников, доказывая, что если таким же способом превратить в фотоэлементы крыши всех московских домов, то при пятипроцентном использовании солнечной энергии Москва получила бы столько же электроэнергии, сколько вырабатывала в то время самая мощная, Днепропетровская, гидростанция при полной ее нагрузке.
– Ну что же, – сказал Фирмен, – в конце концов он оказался прав. Через два десятка лет советская наука и техника далеко уже перешагнула те пять процентов, которые составляли когда-то предмет мечтаний академика Иоффе. Коэффициент использования солнечной энергии в фотоэлементах достиг уже десяти – двенадцати процентов. Наступила эра массового производственного использования солнечной энергии в основном по методу, предложенному академиком Иоффе и до сих пор всюду применяемому.
Все крыши жилых домов и производственных установок были переделаны в плоские фотоэлементы, способные автоматически поворачиваться вслед за движением солнца. Покрытые особой краской, они поглощали солнечный свет, перерабатывая его в электроэнергию. Электроэнергия стекала по проводам с крыш, обслуживая нужды зданий, находившихся под этими крышами, а избыток ее со всего города собирался в центральную аккумуляторную станцию, где накоплялся для ночного использования, для зарядки передвижных аккумуляторов, для снабжения электроэнергией аэротранспорта в пути и т. д.
Советская страна и ее промышленность получили возможность совершенно отказаться от хищнического сжигания каменного угля и нефти в топках котлов. Из угля и нефти химическая промышленность, получившая гигантское развитие, стала добывать ценнейшие продукты. Вся энергия, необходимая для жизни страны, для ее фабрик и заводов, для подземного, надземного, водного и подводного транспорта, для отопления и бытовых нужд, добывалась уже из неисчерпаемых ресурсов солнца, ветра, воды, подземного тепла, разности температур. Не стало высоких труб и клубов дыма, обволакивавших раньше города, отравлявших воздух, губивший здоровье людей.
Однако за последние несколько лет все больше и сильнее стало ощущаться неудобство в связи с невозможностью использования крыш для озеленения городов и в особенности для непосредственных потребностей аэротранспорта. Вы, вероятно, из личного опыта знаете, как затруднительно стало в последнее время пользоваться индивидуальными геликоптерами, автожирами, мотопланерами, аэроциклами. Все они стали так удобны, просты и невелики и получили такое массовое распространение, что в городах не стало хватать посадочной площади. Это стало наконец серьезной проблемой.
Спасло положение новое открытие в области фотоэлектрического процесса. Фотоэлектрики нашего Центрального гелио-института в Ташкенте после долгих поисков добились пять лет назад такой комбинации нескольких меднозакисных фотоэлементов, которая довела коэффициент использования лучистой солнечной энергии до двадцати пяти – тридцати процентов.
