− Серьезно, ее хорошо иметь в списке контактов. Работает на АНК.
− Тьфу ты, − произносит Кирстен, − а я думала, что моя жизнь скучна.
− Очевидно, она мазохистка.
− Эти мазохисты могут пригодиться.
Кеке заказывает им пару бутылок пива, дважды нажимает на кнопку «чаевые», и бармен, подмигнув, приносит заказанное. Нужная сумма будет списана со счета системой «KFID» после нашего ухода.
− Так, а почему ты пришла так рано? Я думала, что Мармеладный сегодня поведет тебя куда-нибудь. Что произошло, он продинамил тебя? В Зимбабве снова нет бензина? Нет воды? Нет трапов у самолета?
− Лучше бы продинамил.
− Ох, дерьмо. Извини. Еще одна ссора?
− А−р−г−х… я так устала говорить о собственных проблемах. Пошло оно все. Что мы здесь празднуем?
− Ну… могу я поделиться с тобой секретом? − спрашивает Кеке с озорством в глазах.
− Але, − произносит Кирстен, − с кем ещё ты можешь поделиться?
− Никому не рассказывай, даже Мармеладному.
Не впервой. Кирстен кивает.
− Я собираюсь написать об одной крупной истории. Очень крупной. Я бы хотела похвастаться, что провела недели кропотливой журналисткой работы, но, на самом деле, она свалилась на меня чуть ли не с неба. Все, что мне надо было сделать − проверить факты.
− Другими словами, всем твоим Друзьям С Привилегиями оставалось проверить факты.
− Ага.
− Эй? Кто тебе рассказал? Зачем кому-то просто передавать тебе историю? И почему именно тебе?
− Я не знаю. Боги *баного цирка, называющегося журналистикой, решили мне улыбнуться! Почему информаторы этим занимаются? Ради справедливости? Мести? Это пришло на мой «СкайБокс» без сообщения и без подписи. Просто изображение маленького зелёного кролика, которое исчезло, как только я нажала на него.
− Странно, − произносит Кирстен.
− Знаю. Но послушай вот что. Ты знаешь эту замедляющую-возраст супер-дорогую бьюти-салонную-клинику-пластической-хирургии в Саксонволде? «Табула Раса». Они были первыми СПА в Южной Африке, приобретшими «Ликсэир» − комнату с витаминизированным воздухом. Те, у которых не так давно были заголовки про их генную терапию «FOXO»? Те, у которых все белое? Как будто слепнешь, когда заходишь внутрь?
− Слышала о них, но никогда там не была. На мою зарплату фрилансера их услуги себе не позволишь.
− Повезло тебе. Весь этот белый цвет на самом деле скрывает много черного.
− Дай угадаю. Они подменяют своих клиентов из плоти и крови на «Квинботов» с гладкой кожей?
− Хуже, − отвечает Кекелетсо.
− Ха, − произносит Кирстен. − А что?
− Они покупают отбракованные эмбрионы из сомнительных гинекологических клиник, изымают у них стволовые клетки, а затем вкалывают их в лица своих клиентов.
Кирстен перестает улыбаться.
− Не может быть, − говорит она.
− Изначально, я тоже так подумала, что это не может быть правдой. Но отчёт пришел от анонима, работающего на них. Он проник в систему и нашел подтверждение сотен транзакций. Изображения, видео, чего только нет.
− Это чудовищно! Ужасно! Лучше бы ты мне не рассказывала. Это не может быть правдой.
− Прости, − извиняется Кеке. − Мне нужно было с кем-то поделиться. Я несколько дней думала об этом, пока ждала подтверждения.
− В каком мире мы живём? − спрашивает Кирстен.
− В том, где еще есть люди, которые хотят вывести таких ублюдков на чистую воду. Если бы нечто такое произошло пятьдесят лет назад, мы бы никогда в этом не разобрались. Спасибо тебе, интернет, помогающий нам ‒ правдоискателям.
− За правдоискателей! − провозглашает Кирстен, поднимая свой напиток в тосте. − А ещё, ха-ха.
− Что?
− Тебе не кажется это забавным? Название? «Табула Раса» обозначает чистый лист, так ведь? Что-то вроде: «Приходите к нам старые и морщинистые, а уходите с лицом гладким, как чистый лист».
− И с промытыми мозгами, − добавляет Кеке.
− Только вот теперь это место будет называться «Черной клиникой».
− Поэтично!
− Ты права, это забавно. Хах!
− Или было бы забавно, не будь все так печально.
− Верно, − Кеке хмурится. − Ты знаешь, как говорят.
− Скажи мне.
− Если ты не смеёшься, ты плачешь.
− История моей жизни. Мои поздравления. Это большая гребаная история. Я прямо ощущаю на горизонте награду за отличную журналистскую работу. Ура!
− Хотела бы я оправдать эти лавры. Котенок… есть ещё кое-что, − произносит Кеке с сомнением.
− Что такое?
− У меня есть информация. О тебе. И о твоих родителях.
Кеке облизывает губы, готовясь произнести следующую фразу.
− Тебе это не понравится.
***
Под густые звуки электро-хауса, Сет плавно приближается к пьяной женщине в кимоно на суперстеклянном танцполе. Проще танцевать, когда не смотришь вниз: с высоты пятисот этажей, как вертиго, от взгляда вниз ноги лишаются ритма. Обычно ему нравится смешанная толпа в «СкайБар», но сегодня он чувствует себя не в своей тарелке. Напитки на вкус не так хороши, женщины не такие привлекательные, как обычно. Слишком много народа. Чуть раньше он пробовал принять больше кокса, но в таком настроении, это пустая трата порошка. Обычно, он бы уже трахнул эту девушку в бассейне с растениями или в общей ванной комнате, но сегодня ему это кажется не стоящим хлопот. От этой мысли ему становится совсем тошно. Он стареет? Работа в корпоративном окружении высасывает из него индивидуальность? Что дальше? Будет носить костюм с галстуком? Бейджик? Слуховой аппарат? Вступит в клуб «Фонтус D&D»? Заведет страницу на «Фейсбук»? Женится? Станет принимать «Виагру»? Он непроизвольно вздрогнул. Чем быстрее он закончит там работу и двинется дальше, тем лучше.
Он бросает попытки развлечься, оставляет свой напиток, сбрасывает с плеч кимоно и отправляется на пост охраны забрать свою куртку и пистолет. Маневрируя среди массы теплых тел, блокирующих ему путь, он приближается к бару. Продвигаясь вперёд, мужчина ощущает вибрацию, его тело пронзает электрический ток. От удивления он встаёт, как вкопанный. Вокруг человеческое море − его касается так много людей − и он оглядывается вокруг, пытаясь выяснить, почувствовал ли это кто-либо ещё. Но никто вокруг не показывает никаких признаков.
Какого хрена это было?
***
Кирстен складывается пополам, и Кеке хватает ее за руку.
− Ты в порядке?
− Боже, − шепчет она. − Какого хрена?
− Что?
− Я очень странно себя чувствую.
− Твоя синесте-фигня?
Медленно, девушка начинает выпрямляться, уперев руки в бедра.
− Грёбаный ад. Я так не думаю. Больше похоже на разряд на электрическом стуле. Ты ничего не почувствовала?
Подруга качает головой.
− Должно быть, я к чему-то прикоснулась.
Она оглядывается в поисках того, что могло ударить ее током.
− Здесь очень многолюдно. Может это как−то связано с перегрузкой чувств.
Кеке, кажется, не верит.
− Боже мой, женщина, чем больше лет мы дружим, тем страннее ты становишься.
− Ничего. Я в порядке. Порази меня, − говорит она Кеке. − Я выдержу.
− Ты не была удочерена, − говорит Кеке.
− Что? − переспрашивает Кирстен, держа ладонь у уха.
− Тебя не удочерили! − выкрикивает Кеке.
− Бессмыслица какая-то.
− Я знаю, − говорит Кеке. − Но мой друг с привилегиями знает свое дело. Нет никаких записей, что родители тебя удочерили, или что тебя отправили на удочерение. Он самый лучший хакер из тех, что я знаю. Если Марко ничего не нашел, поверь мне ‒ искать нечего.
Кирстен не знает, что сказать.
− Это было нелегко. Я сама искала информацию. Последний приют был закрыт в две тысячи шестнадцатом году, и информацию о нем найти сложно… там достаточно красной ленты, чтобы задушить всех бюрократов на планете. Такое ощущение, что раз сейчас усыновление больше не происходит, это стало закрытой главой в истории Южной Африки.
