- Москва когда-то была прелестной речушкой, в которой и рыба не переводилась, и раков шастало - лови, не хочу... - заметил Ираклий. - Такой как сейчас ее сделали именно люди. И вы еще удивляетесь тому, что город этот не слишком жалует людей?
Тут и Лайк очнулся от задумчивости:
- Ты не путай. Отношение реки и отношение города. Город - порождение людей, он относится к людям так, как привык пока рос. Но то, что Москва равнодушна - верно. Людей, да и Иных, не умеющих ее воспринять, она перемалывает. С ней можно сжиться, ее можно даже по своему любить. Но Москве нельзя доверять.
- А Киеву? - тотчас поинтересовался Ефим.
- Киеву - можно. Киев людей как раз любит. Как и люди его. Теплый он, могучий и теплый.
- Вы так рассуждаете, словно город - одушевленное существо, - сказал Симонов между глотками.
- А так оно и есть, - спокойно подтвердил Лайк. - Вот, к примеру, твоя Винница. Сам по себе неплохой городишко, симпатичненький. Но хорошо известная тебе близлежащая энергетическая зона кренит его ко Тьме.
- Это где бункер Гитлера? - уточнил Арик.
- Да. Думаешь, зря выбрали именно это место для бункера?
- Думаю, не зря.
- Правильно думаешь, - одобрительно кивнул Лайк. - Казалось бы Темным в этом городе должно быть раздолье, разве нет? А вот ты и твои земляки - чувствуете вы раздолье?
- Ну, - неопределенно протянул Симонов. - Я как-то не задумывался. Я там живу.
- Не чувствуется там раздолья, - вставил Швед. - Три раза там бывал, и три раза давило что-то. Какое-то... предчувствие беды, что ли.
Симонов с удивлением поглядел на Шведа.
- А знаешь почему? - спросил Лайк, прищурившись.
- Почему?
- Потому что в Виннице слишком много Тьмы.
- Разве Тьмы может быть слишком много? - удивился Ефим.
- Может. И еще может быть слишком мало Света. Да, да не удивляйтесь. Водка на вкус гаже вина, хотя алкоголя там намного больше. Для Иных - да и для людей тоже - наиболее приемлемо равновесие. Именно поэтому Киев так люб нам всем - он удивительно гармоничен. Там Тьма не мешает Свету, а Свет не слишком теснит Тьму. В Виннице этот баланс нарушен в сторону Тьмы, поэтому приезжим сначала делается не по себе.
- А в Москве? - поинтересовался Арик.
- Москва непостоянна. И слишком, слишком велика. Баланс тут во-первых разный в разных частях города, а во-вторых из-за большого количества Иных и из-за их активных действий то и дело меняется. Переменный баланс в свою очередь заставляет Иных много перемещаться и много действовать, что еще сильнее искажает общую картину. Понимаете? Москва - это котел, где бурлит и варится Сила. По сути дела это самоподдерживающаяся система, город будоражит Иных, а Иные будоражат город.
За окном давно уже мелькали городки ближнего Подмосковья, деревеньки, платформы.
- А о Питере что скажешь? - поинтересовался Швед, одновременно спроваживая пустую бутылку под стол и беря со стола новую.
Тут Лайк насупился и ненадолго замолчал. То ли обдумывал то, что собирался сказать, то ли прислушивался к ощущениям.
- Питер... Питер - это, братцы, вообще жуть. Винница по сравнению с ним - оазис.
Симонов многозначительно хмыкнул:
- А что ты хотел - он на костях стоит!
- Не в одних костях дело, - покачал головой Лайк. - Ингерманландские болота сами по себе довольно мрачное место. Идеальное для жертвоприношений. Знали бы вы сколько там жизней загублено, сколько энергии выпито... Питер ненавидит всех - он просто иначе не умеет. Это город-зомби и город-вампир, он жрет всех без разбору - Темный-Светлый, Иной-не Иной. И как истинный вампир он умеет очаровывать, чтобы жрать. Питерцы теряют душу с улыбкой на устах и с глубокой любовью к городу, который душу из них день за днем высасывает. Неспроста там мало Иных и совершенно нет старых и сильных Иных. Знаете как Питер звали полтораста лет назад... в определенных кругах? Черная Пальмира. Не Северная - Черная. Не завидую тому, кто отважится увидеть истинный лик этого прОклятого города.
- Занятно, - прокомментировал человек, который, как оказалось, уже некоторое время стоял напротив купе в проходе и вслушивался в разговор. - И довольно поучительно.
Ефим вознамерился нырнуть в сумрак дабы прощупать незнакомца, но Лайк тотчас остановил его жестом.
Незнакомец, разумеется, человеком не был. Да и кто кроме Иного смог бы войти в этот вагон и задержаться тут? Обычный человек просто сомнамбулически протопал бы от тамбура до тамбура, начисто потеряв память о лишнем вагоне.
- Входи, Хена, - пригласил Лайк. - Что так долго стоял?
- Хотелось послушать, - лаконично ответил Хена, вошел и присел рядом с пододвинувшимся ближе к столу Ефимом.
Хена был оборотнем. Типичным низшим Темным. Но... только на первый взгляд. Арик чувствовал в нем что-то еще, что-то скрытое, глубинное, могучее и необъяснимое.
- Привет, брат-Темный! - поздоровался Симонов. - Пиво будешь?
Хена улыбнулся - но так, что это было еле-еле заметно. Скала могла бы так улыбнуться - тому, кто умеет видеть.
- Хена никогда не отказывался от пива.
Симонов немедленно вручил ему откупоренную бутылку и покопался на столе.
- Тут у нас, вот, кальмары какие-то... Фисташки... Не стесняйся, словом.
- Хена никогда не стеснялся.
Краем глаза Арик заметил, что Лайк наблюдает за происходящим с немыслимым удовольствием. Лайк вообще сейчас напоминал театрала в ложе на хорошо знакомом спектакле.
- Куда путь держишь? - попытался поддержать разговор Симонов.
- Да туда же, куда и вы, - спокойно, очень спокойно сказал Хена и потянулся к кальмарам.
- Хм... - Ефим, подражая шефу, прищурился. - Ты, что ли...
- Да, я наблюдатель, - подтвердил Хена с некоторым упреждением.
- Наблюдатель? - удивился Ефим. - А зачем Темным наблюдатель от Темных?
На это Хена только неопределенно пожал плечами - снова еле-еле заметно. Складывалось впечатление, что он осознанно экономит на движениях.
- Ну, ладно, ладно, - Ефим тоже хлебнул для храбрости и со свойственной молодости непосредственностью поинтересовался: - В кого оборачиваешься, коллега?
Хена меланхолично дожевал желтоватое щупальце, приложился к бутылке и только после этого повернул голову к Ефиму.
- В смилодона.
- Хм... А это кто? - не понял Ефим.
- Кот такой. Большой.
- А наш коллега - он сейчас в соседнем купе книжку читает - в медведя. Только он не чистый оборотень, еще и маг, - зачем-то рассыпался в объяснениях Ефим.
Хена оставался невозмутим.
- Погодите, - встрял Симонов и привычным жестом поправил на переносице очки. - Если я ничего не путаю, смилодон - это разновидность саблезубого тигра?
Выдержав паузу Хена подтвердил:
- Не путаешь.
- Но они же вымерли! Одновременно с мамонтами!
- Все когда-нибудь вымирают, - философски заметил Хена. - Медведи тоже когда-нибудь вымрут. И волки.
