Она сидела, понурив голову, словно воды в рот набрала.
— Последний раз спрашиваю: ты пойдёшь на завтрак или нет? — он начинал терять терпение.
— Можно я поем, когда все уйдут? — спросила Тоня.
Палыч едва сдерживался, чтобы на неё не наорать. Была бы его воля, он бы взял ремень и хорошенько её выпорол, но девчонка была упрямой как осёл. Приходилось с ней нянчиться, иначе неизвестно, что она ещё выкинет. Ему не нужны были проблемы, и он кивнул:
— Валяй.
Поход в горы с ночёвкой был основным событием пребывания в лагере, не считая прощального костра. В поход брали только старших ребят. Ночёвка в палатках и посиделки возле костра придавали походу некую романтическую притягательность.
Стоянка находилась в пяти часах пешей прогулки, которую с пафосом называли «восхождением». Пологая и довольно широкая дорога, исхоженная толпами туристов, мало напоминала альпинистскую тропу. Единственное, что оправдывало название «горы», была скала, возле которой делали конечную остановку и разбивали палаточный лагерь. На скале находилась местная достопримечательность — Пещера Желаний. Существовало поверье, что если оставить там записку с желанием, то оно исполнится.
Накануне похода Тоня узнала, что её в списках нет. Девочка подошла к воспитателю.
— Почему я не могу идти? Я ведь в старшей группе.
— Спальных мешков больше нет, ответил Палыч.
— Вы же сами говорили, что надо быть, как все.
— Что я могу поделать? Мест нет, — отрезал воспитатель.
— Господи, позволь мне пойти к Пещере. Молю тебя, Господи, помоги мне», — мысленно взмолилась Тоня.
К Палычу подбежала рыженькая девчонка из активистов.
— Палыч, там лишний мешок остался. Куда его отнести?
— Это не лишний. Это мой! — выпалила Тоня и ещё раз повторила: — Это мой. Теперь вы меня возьмёте?
— Ну ладно. Только учти: чтоб тише воды, ниже травы, — нехотя согласился Палыч.
Впервые за долгое время на лице у Тони появилось подобие улыбки.
Скала выделялась на плато, как гигантский зуб. Метрах в двадцати над землёй зияла пещера. К ней вела узкая, едва заметная снизу тропка. Слоистая скальная порода была голой, лишь изредка к ней лепился чахлый куст травы. Тем сильнее аскетизм горы оттенял цветастое дерево, приютившееся возле пещеры. Старое и скрюченное, почти без листвы, оно пестрело сотнями разноцветных ленточек и лоскутов.
— Чего это его так разукрасили? — спросил Витёк.
— На счастье, — ответил Палыч. Говорят, это приносит удачу.
— Прикольно, — сказала Колобок. — А мы тоже будем вешать?
— Как хотите.
— А записки? — поинтересовался кто-то из девчонок.
— Записки — само собой. В них должно быть самое заветное желание. Есть такие?
— Есть! — нестройным хором закричали ребята.
— А правда, что чем труднее путь, тем скорее исполнится желание и лучше лезть не по тропе, а прямо по скалам?
— Вы мне глупости бросьте. Для этого есть тропа, — строго предупредил Палыч.
— А когда пойдём? — поинтересовалась Людка.
— Завтра с утра. Сегодня нужно установить палатки и устроиться на ночлег.
— А, по-моему, это всё лажа, — заметил Витёк.
— Что? — спросила Мася.
— Ну, все эти желания. Ни фига не исполнится.
— Исполнится, — вдруг тихо произнесла Тоня.
Она так редко говорила, что все невольно обернулись в её сторону.
— Сказочки это, — усмехнулся Витек.
— Нет. Здесь место силы, — сказала Тоня.
— Это как?
— От земли токи идут, — пояснила девочка.
— Почему ты так решила? — спросил Егор
.
— Чувствую. Это нетрудно. Просто надо к себе прислушаться. Попробуй.
Все, как по команде, застыли и с напряженными лицами стали вслушиваться в свои ощущения.
— Ни фига не чувствую, — сказал Витёк.
— Ой, а я, кажется, чувствую.
Как будто пальцы иголочками покалывает, да? — обрадовалась Колобок.
— Слышь, Колобок, а может, ты тоже ведьма? Может, вы, типа, на шабаш приканали? — хихикнул Витек.
— Отвали, — отмахнулась Колобок.
— Ведьма, а ты желание придумала? — обратился Витёк к Тоне.
На этот раз девочка не среагировала на обидное прозвище. Она вообще вела себя как-то необычно. Не сторонилась, а сидела вместе со всеми. Тоня не ответила, но на её лице появилась лёгкая полуулыбка, как будто она знала какую-то тайну, но не хотела ею делиться.
— А я знаю. Влюбить в себя кое-кого, — сказала Колобок, многозначительно посмотрев на Егора.
Тоня проследила за её взглядом, а потом глянула на Людку.
— Скорее она хочет кое-кого поссорить, — процедила Людка.
— А может, она хочет стать красавицей. Хочешь, а? — засмеялась рыженькая девчонка.
— Не, она хочет перестать писать в постель, — тупо пошутил Витёк.
— Перестань! — резко оборвал его Егор.
— Ничего. Пусть говорит. Завтра всё будет иначе, — с прежней улыбкой Джоконды сказала Тоня.
В её тихом голосе не было ни тени угрозы, и все-таки ее слова прозвучали как-то зловеще.
— Вставайте! Просыпайтесь же, сони! — Людка изо всех сил старалась расшевелить спящих девчонок.
Накануне тайком от Палыча они выпили водки. Витёк как-то умудрился притащить бутылку с собой. Всем досталось по чуть-чуть, но с непривычки девочки захмелели.
— Ты чего? — сквозь сон проговорила Колобок.
— Ведьмы нет.
— Как нет? — мгновенно проснулась Мася.
— Очень просто. Мешок пустой.
— А куда же она делась?
— Кто её знает? Может, в пещеру пошла.
— Ночью? — поёжилась Колобок.
— С неё станется. Она же на голову больная.
Девчонки вылезли из палатки. Вдалеке от цивилизации небо казалось совсем другим. Здесь фонари не отпугивали звезды, и они мерцали неестественно близко, как в планетарии. Чудовищно огромная луна, похожая на китайского мудреца с желтоватым пергаментным ликом, бесстрастно взирала с высоты на постоянный в своей изменчивости мир, где, как и много лет назад, стрекотали цикады. И не важно, что сменились тысячи поколений цикад, их стрекот из века в век оставался неизменным.
