Она подошла к правой стене. На фоне огромной студии ее фигурка в серо-зеленом одеянии, с каштановыми волосами, струившимися до середины спины, казалась совсем миниатюрной. Ее пальцы начали легко ощупывать выстроившиеся вдоль стены статуи. В конце концов остановившись перед широколицей скульптурой с узким торсом, она принялась толкать ее по направлению к центру комнаты.
— Позвольте мне сделать это, ваше величество.
Она покачала головой.
— Зови меня Вайол,— сказала она.— Но нет, я должна расставить самостоятельно. Эту я назову Памятью.
Она поставила ее немного к северо-западу от Языка. Затем она подошла к группе фигур и, выбрав одну из них — тонкую, с приоткрытыми губами, поставила ее к югу от Языка, который служил компасом.
— А это Желание,— сообщила она.
Третью фигуру — долговязую и прищурившуюся — она наметила быстро и поместила ее на северо-востоке.
— Опасение,— сказала она, продолжая свою работу.
Женщина с широко откинутой правой рукой заняла место на западе.
— Риск,— продолжала она.
На востоке оказалась другая дама, у которой обе руки были широко раскинуты.
— Сердце,— сказала Вайол.
На юго-западе встал высоколобый, всклокоченный философ.
— Голова,— объявила она.
...А на юго-западе расположилась улыбающаяся дама,— невозможно было определить, с какой целью она подняла руку — приветствуя или готовясь нанести удар.
— Шанс,— закончила она, вдвигая последнюю статую в круг, который напоминал мне одновременно Стоунхендж и остров Пасхи.
— Принеси два стула,— сказала она,— и поставь их здесь и здесь.
Я повиновался, и Вайол уселась на северной стороне позади последней фигуры, которую она поставила: Предвидение. Я занял место позади Желания.
— А теперь молчи,— проинструктировала она.
Сама она несколько минут сидела неподвижно, положив руки на колени.
Наконец она заговорила:
— На глубочайшем уровне,— сказала она,— что угрожает миру?
Слева от меня Опасение, казалось, заговорило, хотя его слова вызванивал Язык у нас над головой.
— Перераспределение древней власти,— произнес он.
— Каким образом?
— То, что было скрыто, становится явным и начинает ходить по свету,— ответил Риск.
— В это вовлечены и Амбер, и Хаос?
— В самом деле,— ответило Желание, стоявшее передо мной.
— «Древние силы»,— продолжала Вайол.— Насколько древние?
— Когда еще не было Амбера, они уже были,— объявила Память.
— Еще до того, как появился судный Камень — Око Змеи?
— Нет,— отозвалась Память.
Вайол внезапно вздохнула.
— Их количество? — спросила она.
— Одиннадцать,— ответила Память.
При этих словах Вайол побледнела, но я продолжал хранить молчание, как она велела.
— Те, кто несет ответственность за это осквернение праха,— вымолвила она наконец,— чего они хотят?
— Возврата славы прошедших дней,— заявило Желание.
— Возможен ли подобный конец?
— Да,— отозвалось Предвидение.
— Можно ли это предотвратить?
— Да,— сказало Предвидение.
— Это опасно,— добавило Опасение.
— С чего следует начать?
— Расспросить хранителей,— сообщила Голова.
— Насколько серьезна ситуация?
— Все уже началось,— ответила Голова.
— И опасность уже существует,— сказал Риск.
— А также благоприятная возможность,— добавил Шанс.
— Какого рода? — продолжала допрос Вайол.
Но тут из другого конца комнаты донесся внезапный лязг — это мой клинок вместе с ножнами грохнулся на пол там, где я его оставил прислоненным к стене. Вайол посмотрела на меня.
— Мое оружие,— сказал я,— просто соскользнуло.
— Назови его.
— Это был меч моего отца, он называется Вервиндль.
— Я знаю о нем,— сказала она. И объяснила: — Этот человек — Люк. Есть какая-то тайна, связанная с его клинком и братом этого оружия, они как-то замешаны во всем этом. Но я не знаю их историй.
— Да, они связаны,— сказала Память.
— Каким образом?
— Они были сделаны в едином стиле, примерно в одно и то же время, и они наделены частью тех сил, о которых мы говорили,— отозвалась Память.
— Будет ли в связи с этим конфликт?
— Да,— сказало Предвидение.
— Какого масштаба?
Предвидение хранило молчание. Шанс рассмеялся.
— Я не понимаю.
— Смех Шанса свидетельствует о неуверенности,— заключила Голова.
— Будет ли Люк участвовать в конфликте?
— Да,— ответило Предвидение.
— Следует ли ему искать встречи с хранителями?
— Он должен попробовать,— сказала Голова.
— А если он потерпит неудачу?
— Некий принц уже близок к тем, кто знает больше об этих делах,— сказала Голова.
— Кто это?
— Освобожденный узник,— ответила Голова.
— Кто?
— Он носит серебряную розу,— сказала Голова.— У него другой клинок.
Вайол подняла голову.
— У тебя есть еще вопросы? — спросила она меня.
— Да. Но сомневаюсь, что получу ответ, если спрошу, победим мы или нет.
Шанс вновь рассмеялся, и Вайол встала.
Она позволила мне помочь расставить статуи по местам.
Затем, вновь усевшись на стул, я спросил ее:
— Что значит «искать хранителей»?
— Существует затворник, а возможно, и двое,— ответила она.— Принц Амбера в добровольном изгнании и его сестра долгое время хранят часть той силы. Будет разумно убедиться, что они все еще живы, все еще ни на что не претендуют.
— Добровольное изгнание? Но почему?
— Личные мотивы, связанные с покойным Королем.
— Где они сейчас?
— Я не знаю.
— Тогда как мы их найдем?
— На это есть Козырь.
Она встала и подошла к небольшому бюро. Открыв один из ящичков, она достала колоду карт в коробочке. Медленно отсчитала карты с верхушки колоды и вытянула одну.
Вернувшись ко мне, она вручила мне карту, на которой был изображен худой человек с волосами цвета ржавчины.
— Его зовут Делвин,— сказала она.
— Ты полагаешь, мне следует просто позвать его и спросить, владеет ли он еще тем, чем когда-то владел?
— Сразу же подчеркни, что ты не от Амбера,— сказала она мне,— но укажи свою родословную. Спроси, не пострадала ли его способность управлять спикардами. Постарайся выяснить, где он находится, или пройти сквозь Тень и обсудить все с ним лично, если сможешь.
— Понятно,— сказал я, не желая рассказывать ей, что уже разговаривал с ним — очень коротко,— когда искал союзников в войне против Амбера. Он тогда прогнал меня, но я не хотел ворошить память Вайол о тех днях. Поэтому я просто сказал: — Хорошо. Я попытаюсь.
