– И на Радаре.
– И в Лиманске?
– И в Лиманске, – подтвердил Псих. – А что?
– Прости, мил человек, – вздохнул Кекс сокрушенно, – но я тебе не верю.
Псих неожиданно ухмыльнулся:
– Ну, не верь, какие проблемы!
Любой сталкер на его месте принялся бы с жаром доказывать свою правоту, причем безотносительно того – бывал он на самом деле в Лиманске и на Радаре или только врет, что бывал. Чем жарче доказывал бы – тем вероятнее ложь и бахвальство.
– А скажи тогда, – быстро нашелся Кекс, – как в Лиманске памятник стоит? Рукой вперед или как-то еще?
– Какой памятник? – Псих насторожился, с него вдруг мигом слетело все недавнее легкомыслие.
– Ну, памятник Ленину. – Кекс лучезарно улыбнулся. – Их же в прошлом веке в каждом селе было понатыкано! Напротив гастронома который. Гастроном в Лиманске один, памятник тоже. Спутать невозможно.
Псих поглядел на Кекса словно на чумного, а потом медленно и раздельно произнес:
– В Лиманске напротив гастронома нет никакого памятника. Там фонтан всю жизнь был.
Поймать Психа на дурняка не удалось: он либо действительно бывал в Лиманске, либо умел слушать и запоминать чужие байки, так что ответ его еще ничего не доказывал. Надо было импровизировать дальше.
– Хм-м-м, – миролюбиво промычал Кекс и украдкой поглядел на ПДА. – А ведь и правда фонтан! Запамятовал я совсем.
Псих не ответил, вздохнул только.
– Да шут с ним, с памятником! Знаешь, что еще я хочу, тебя попросить? Погляди глазами, как ты умеешь, и поведай нам, где расположена ближайшая аномалия?
– Да вон. – Псих не задумываясь указал за спину беспечно развалившемуся у дерева Батону. – «Жарка», слабенькая, но запечь сможет влегкую. Если обходить, я бы пошел слева, вон через те кусты, там чисто.
Псих был прав, на самой опушке действительно тлела почти невидимая в свете дня «жарка», ПДА ее показывал вполне отчетливо. Батон мог без опасений прилечь там, где сидел, но если бы он вздумал отойти на пяток шагов за ствол (отлить, к примеру), мог бы и вляпаться.
Батон сразу начал беспокойно озираться.
– Во как… – Кекс немного смутился. Он не ожидал, что и на второй вопрос Псих так легко, быстро и правильно ответит. – А…
– Слушай, Кекс, – внезапно перебил его Псих. – Давай не будем тут долго сидеть, а? Как-то тут неуютно.
– Пожрать бы надо, – озабоченно встрял Батон. – У меня уже кишка узлом. А, Кекс?
– Я бы тоже пожрал. – Кекс прищурился, подозревая, что Псих просто поменял тему, не желая дальнейших расспросов и экзаменов. – Что ты предлагаешь?
– Давайте в деревушке отсидимся? Вон там, уже крайние дома рассмотреть можно. – Псих махнул рукой в сторону опушки. – Я знаю удобное место, вам понравится. И пожрать, и дух перевести. Можно даже заночевать, но по-моему, рано еще устраиваться, успеем Свалку пройти до темноты, если не волынить больше часа.
Кекс коротко поразмыслил. С одной стороны, полагаться на Психа ему совершенно не хотелось. Невзирая ни на что, не верил Кекс в сталкерский опыт этого странного парня, утверждающего, будто без ПДА по Зоне шастать удобнее. Однако мимо близкой деревеньки Кекс и сам ходил не единожды и ничего особенно страшного там не помнил. Ну, собаки иногда забредают, так их везде в Зоне полно, не повезет – и в лучшем укрытии достанут. Поэтому Кекс решил: пусть Псих показывает свою ухоронку. Если все нормально – там и перекусон устроить можно, а если что-нибудь пойдет не так, уйти оттуда тоже не проблема.
– Ладно, – вздохнул Кекс, вставая на ноги. – Веди… следопыт. Батон, ты следом.
Потом поглядел Психу прямо в глаза и уточнил:
– Слева от «жарки». Там действительно чисто.
Через полчаса они сидели в тесной летней кухне, расположенной на задах одного из деревенских подворий. Кекс смутно припоминал, что в дом, который сейчас виднелся в окошко и заслонял большую часть пейзажа, он даже когда-то лазил. Но шариться по дальним сараям и прочей бревенчатой дребедени, которую понастроили рачительные селяне за долгие годы, у него и мысли не возникало. То ли собаки мешали, то ли еще что. А ухоронка была хороша! Во-первых, две стены глухие, примыкают к прекрасно сохранившемуся сараю; обе сделали бы честь любому бастиону – не прошибешь и танком. Во-вторых, есть небольшой чердачок, через который в случае чего можно уйти, если входную дверь перекроют. В-третьих, если не лениться и периодически поглядывать в каждое из трех оконец, просматриваются почти все подходы, а что не просматривается – легко способен контролировать часовой с крылечка. И, наконец, в-четвертых, под кухней имелся обширный подвал, да не земляной, а каменный, с капитальной кладкой и запирающимся люком. Любой выброс можно пересидеть без проблем. В подвале было сухо, на полках рядами выстроились банки-склянки с бывшей консервацией, хотя нынче все это больше напоминало музей застарелой плесени. И еще в подвале имелась печурка, точно под основной печью наверху, а дымоход у них был общий. Псих прекрасно знал, какая заслонка за что отвечает и вообще где что расположено. Когда решили приберечь саморазогревающиеся консервы и сообразить кипяточку под сублиматы, он моментально добыл откуда-то из-под лавки ведерко с углем и несколько журналов на растопку.
Кекс ничему особо не удивился: в зоне много укромных мест, и опытные сталкеры всегда найдут, где с комфортом пересидеть и сутки, и двое, а если потребуется – и дольше. Но тут было как-то уж чересчур уютно, словно и не Зона. Только занавесочек на окнах не хватало.
И еще Кекса поразили журналы, которыми топил напарник. Он ожидал увидеть какую-нибудь «Науку и жизнь», «Огонек» или «Радянську жінку», которых видал-перевидал и в Припяти, и в Лиманске, да и в нынешнем жилье Кекса вне Зоны две тумбочки были забиты подобной макулатурой советского периода.
Но журналы в этой ухоронке были старше советской власти. Подшивка «Ukrainian Wireless News» за 1913 год. И выглядела подшивка в лучшем случае прошлогодней – даже бумага не пожелтела…
Врач у Покатилова явно был неплохой: по его совету Сивериев заглотил таблетку ибупрофена, голова помалу успокоилась, и вскоре он действительно отключился. До самого утра Сиверцев спал крепко, без сновидений, как здоровый и сытый младенец. А поскольку залег еще засветло, замечательно выспался и к жизни восстал бодрым и свежим. Взъерошенный и измятый с просыпу Пашка как раз собирался на работу.
– Привет, счастливец! – пробубнил Пашка, ненадолго вынув изо рта зубную щетку.
– Привет, страдалец, – ухмыльнулся Сиверцев, потягиваясь. – А почему это я счастливец?
Пашка отмахнулся, жестом дав понять: отстань, не видишь, зубы чищу?
