Анна шумно выдохнула.
– В следующий раз предупреждай заранее! Зачем все это?
– На всякий случай. Хотя, возможно, это и не обязательно.
– Что не обязательно? Теперь расскажешь, что ты там придумал?
Майкл отстегнул ремень и повернулся к ней.
– Квант скорости.
– Что?
– Нам нужно оставаться в одном кванте скорости. Держать коридор в пять миль в час.
– И что?
– Когда мы двигаемся неравномерно, мы каждый раз переходим на разные уровни Пустоши – есть такая теория. Близкие уровни мало отличаются: если скорость изменяется на пять-десять миль в час, мы видим просто изменение дороги.
Он на секунду задумался.
– Новые развилки… Точно. Но что будет, если скорость изменится сильно или упадет до нуля – различия станут гораздо серьезнее. Думаю, именно из-за этого мы и попали в Санта Ана.
– Ты считаешь, что, если мы будем держать все время одну и ту же скорость…
– Мы будем двигаться все время по одной и той же дороге. Как только мы на ней сориентируемся – да! – сможем найти выход!
– Майкл, ты – гений!
– Возможно.
– Да точно!
Майкл отстегнул ремень безопасности и потянулся за сигаретами.
– Что ты делаешь? – спросила Анна.
– Собираюсь выйти.
– Зачем? Разве мы не едем в Кубу?
– Надо осмотреться. Здесь должны быть продукты, вода. И ночь скоро. В темноте я больше не ездок.
– Ты хочешь здесь ночевать?
– А ты хочешь еще раз нарваться на тот грузовик?
Анна промолчала и, поджав губы, наблюдала, как Майкл выбирается из машины. Нехотя отстегнула ремень.
Майкл разложил карту на капоте и задумчиво ее рассматривал, дымя сигаретой. Анна встала рядом, с беспокойством поглядывая на молчащее Пуэбло.
– До сорок четвертого шоссе нам придется проехать около семидесяти миль. Потом примерно столько же – до Кубы. Почти сто пятьдесят миль. Если будем держать обычную скорость, доберемся за шесть часов.
– Вполне можно успеть до темноты.
– Если все сложится – да. А если нет? Тогда мы сильно пожалеем, что не задержались здесь.
– Я уверена, что сложится. Я чувствую.
– Чувствую – это хорошо. Ладно, – он свернул карту и бросил ее в открытое окно, – давай осмотримся.
Население Санта Ана в 2007 году составляло 217 человек, о чем сообщала небольшая табличка, установленная при въезде. Собственно, это было даже не Пуэбло, а небольшая деревушка, через которую проходила старая узкая дорога, ведущая на север в сторону Пондерозы и Лос-Аламоса. Санта Ана населяли индейцы племени хопи. Впрочем, на внешнем виде городка это почти никак не отразилось. Сложенные из красного песчаника дома были похожи один на другой, как и во многих других местечках Нью-Мексико, и все они казались нежилыми. Двери в некоторых были открыты, но никто не вышел, чтобы посмотреть на прибывших. Санта Ана растворялась в тишине, ни единый звук не нарушал ее молчание. Только тихий шепот ветра.
Майкл и Анна медленно шли по Мейн-стрит, глядя на царящее вокруг запустение. На обочине и рядом с домами стояли машины. Старые, больше похожие на металлолом, ржавые пикапы, в основном «форды» и «датсуны», иногда попадались «иглы». Вдоль некоторых фасадов были натянуты бельевые веревки, которые лениво колыхались на ветру, как струны сломанной гитары.
Больше в этой дыре не было ничего. Ни детских велосипедов или скейтбордов у дверей, ни стариков, расположившихся у магазина, ни одной бутылки или банки не валялось на узких улочках. Дома отбрасывали густые, уродливые тени. Санта Ана больше всего напоминала старый музейный экспонат, забытый за ненадобностью где-нибудь в самом темном и пыльном углу запасника, а еще она напоминала те маленькие городки, которые в один прекрасный день пустели и превращались в призраки.
– Мрачное место, – сказала Анна.
Майкл покачал головой, но ничего не ответил.
Перед одним из домов – длинным, приземистым, с широким выцветшим тентом, они остановились. На деревянной вывеске, подвешенной на двух тонких цепочках, было написано: «Кафе У Дороги».
– То, что надо, – сказал Майкл. – Пошли.
Как и везде в Пуэбло, здесь царила тишина. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь грязные стекла; голые каменные стены, земляной пол, одноногие столики, пластиковые стулья, стойка продавца – все это выглядело давно заброшенным. В затхлом воздухе ощущался слабый неприятный запах.
Майкл подошел к стойке и стал разглядывать большой старомодный кассовый аппарат. Лоток был выдвинут, в нем лежали купюры и мелочь.
– Здесь баксов сто, не меньше, – сказал он.
Анна обошла стойку и направилась на кухню. Здесь неприятный запах был гораздо сильнее. Она остановилась на пороге и заглянула внутрь.
На кухне было жарко и темно. Единственное закрытое окно располагалось с противоположной стороны. Бледный свет, лившийся из него, упирался в большую плиту, стоящую в центре помещения, оставляя на металле тусклые блики.
Над плитой висели сковороды и кастрюли. В углу стоял большой холодильник.
Никаких следов человеческой деятельности. На плите и столешницах ни единого пятнышка. По крайней мере, с того места, где стояла Анна, их не было видно. На столах вообще ничего не было, если не считать большой разделочной доски.
Анна подошла к холодильнику и открыла его.
Майкл услышал крик, отпрянул от стойки и бросился к кухне. Он уже почти добежал до двери, когда из нее вылетела Анна, едва не сбив его с ног. Глаза ее были выпучены, обеими руками она зажимала рот и что-то нечленораздельно мычала. Он успел схватить ее за локоть и прижал к себе. Анна попыталась вырваться, но он не отпустил.
– Что…?
Договорить он не успел. Анна перегнулась через его руку, и ее стошнило прямо на стойку.
– Черт возьми!
За первым приступом рвоты последовал второй. С каждой новой судорогой ее тело напрягалось, словно пружина, и она повисала у Майкла на руке. После третьего приступа она затихла и медленно выпрямилась.
– Боже мой. Прости, – сказала она и вытерла губы ребром ладони. – Там в холодильнике… Там такая…
Она снова вздрогнула и прижала руку к груди.
– Господи!
– Иди сюда.
Он отвел ее подальше от стойки и усадил на один из стульев. Анна откинулась на спинку, кивком поблагодарила его и провела рукой по лбу.
– Сиди здесь, я посмотрю.
Майкл осторожно направился к кухонной двери.
– Там нечего опасаться, – хрипло сказала Анна. – Просто нос зажми.
На кухне стояла такая вонь, что у Майкла заслезились глаза. Пытаясь понять, откуда она исходит, он осмотрелся и увидел раскрытый холодильник. Электричества не было, внутри него собралась густая темнота, и темнота эта пахла, как только что вскрытая могила.
