— Вы не представляете, какие мысли у меня пронеслись в голове, когда вы позвонили…
— Простите, я не хотела…
— Ну что вы такое говорите! Это я должен просить у вас прощения, что втянул даже слова подходящего не могу подобрать скажем, в передряги. И еще за то, что угостить нечем Слава богу, киоск около остановки троллейбуса работает круглосуточно, я сейчас сбегаю что-нибудь куплю.
— Александр Владимирович, скажите откровенно, я ведь дисциплинированная лаборантка?
— Более, чем просто дисциплинированная. Самая лучшая лаборантка в мире.
— Я когда-нибудь возражала и спорила с вами?
— Никогда.
— Так вот, теперь я первый раз категорически возражаю. Никуда вы не пойдете и ничего покупать не будете, потому что я вас не отпущу.
Лиза почувствовала, что у нее на глаза навернулись слезы. Странно, подумала она, но еще более странно было то, что Александр Владимирович смотрел на нее так внимательно и пристально. Лиза не успела понять, что ей кажется странным, потому что ткнулась лицом в его грудь. “Спасибо за пощечину, коротышка”, — почему-то подумала она.
Утром Сергей Сергеевич, как и обещал, отвез их в институт.
— Елизавета Григорьевна, вы не возражаете, если задержу вашего шефа в машине на несколько минут?
— Как я могу возражать? — она вылезла из машины и пошла в лабораторию.
— Александр Владимирович, — начал подполковник, — мы уже говорили, что ваш сын уехал вместе с женой и сейчас работает в Германии представителем крупной химической фирмы.
— Да, в Кёльне.
— Прекрасно. Он, наверное, давно уже гражданин США?
— Наверное, они ведь уехали двадцать пять лет назад. Да. В восемьдесят первом. Четверть века — как же все-таки летит время, уму непостижимо… А почему вы снова заговорили о нем? Мы виделись последний раз несколько лет назад, когда он приезжал с туристской группой.
— Александр Владимирович, помните, я спрашивал, где хранится ваше открытие? Дело не в том, что за ним охотятся весьма серьезные люди… Анализ крови, взятой у вашей помощницы, показал, что ей вводили препарат на основе пентотала, который применяется при допросах. Препарат явно иностранного производства. У нас его не производят. Найти его очень трудно, почти невозможно. Наш родной криминалитет не доверяет заморским штучкам и предпочитает при допросах с пристрастием пользоваться отечественными методами. Так что это еще одно доказательство те, кто пытался выведать у вашей лаборантки код, связаны с заграницей.
Александр Владимирович кивнул.
— Но сейчас речь о другом. А именно как лучше уберечь открытие. Наверное, самое надежное — хранить его в сейфе солидного надежного банка. Разумеется, работники банка и понятия не будут иметь, что им вручат.
— И как же конкретно вы себе это представляете?
— Вы полетите в Германию, во Франкфурт. Вас встретит сын Майкл, кажется?
— Да, Майкл Рот.
— Вот он и поможет вам. Созвонитесь с ним и попросите помочь в одном деле.
— Может быть, решение верное. Но есть ведь и прозаические вещи. Билет я еще осилю. Кое-какие запасы оставил на черный день: гонорары за последние научные публикации.
— Александр Владимирович, это не только ваше личное дело. Вы сейчас участвуете в операции, которую мы проводим вместе с Интерполом. И ваша поездка — рабочая командировка.
Конечно, думал Александр Владимирович, что-то Сергей Сергеевич от него скрывает. Что именно — пока непонятно. Но, похоже, идея с хранением кода в банке вполне разумная. Там формула будет в безопасности, появится время, чтобы разобраться в тех сомнениях, которые подспудно мучают его.
Набрав номер телефона сына, Александр Владимирович сразу услышал: “Йес?”
Смешно, конечно, но он ни за что не мог бы сказать, Миша ли это. Он просто-напросто не знал голос сына. Если да, то американский акцент стал еще более заметным, чем при встрече в Москве.
— Майкл? — неуверенно спросил он по-русски. После нескольких секунд голос так же неуверенно ответил по-русски:
— Я Майкл Рот. А кто…
— Майкл, это твой отец из Москвы…
— Очень приятно. Как ты там?
— Спасибо, более или менее все нормально. А у тебя?
— Все хорошо.
— У меня к тебе просьба.
— Слушаю внимательно. Это ведь, по-моему, первая просьба, с которой ты обращаешься ко мне.
— У меня в Кёльне дело, и я буду рад заодно повидаться с тобой.
— Я тоже.
— Самолет прилетает во Франкфурт. Сможешь встретить?
— Конечно. Это совсем недалеко от Кёльна.
— С твоего разрешения я позвоню сразу же, когда куплю билет.
— Хорошо. Ты остановишься у меня? Я, правда, живу с девушкой, ее зовут Ирма, уверен, она тебе понравится. Квартира большая и…
— Спасибо, Майкл. Рад буду познакомиться с Ирмой, но лучше, если ты закажешь номер в гостинице. Так удобнее. Будь здоров.
— До свидания.
Удивительное дело тогда в Москве, когда сын приезжал с туристской группой, он волновался, не мог найти нужный тон. А сейчас говорил с ним так непринужденно. Наверное, дело не в Майкле. Он сам был тогда в плохой форме, чувствовал себя неудачником и нервничал. Теперь все обстоит иначе.
— Александр Владимирович, привезли новых мышек, я пойду за ними.
— Хорошо, Лиза, — отозвался он.
Николай Федорович позвонил заказчику и попросил о срочной встрече. Через полчаса они уже сидели на скамейке в сквере у Большого театра.
— Что случилось? — спросил заказчик.
— Может, вам это пригодится Вован сегодня утром засек телефонный разговор нашего клиента с сыном. Он сообщил, что собирается во Франкфурт, просил, чтобы тот его встретил и отвез в Кёльн.
Коротышка задумался, потом кивнул, словно отвечая своим мыслям.
— А что, это, пожалуй, интересно. Очень даже интересно. Здесь его охраняют так, что подступиться практически невозможно. Вот пускай заинтересованные лица сами думают, что с нашим подопечным делать. Там по крайней мере он будет без охраны, и поговорить с ним с глазу на глаз удобнее. Это уже их головная боль. Когда он летит и каким рейсом?
— Обещал сыну перезвонить, когда купит билет.
— Ну что ж. Это действительно прекрасная новость. Может, она позволит нам выпутаться из этой истории. Как только узнаете номер рейса, звоните. И тут же сворачивайте свою прослушку.
— Я должен улететь на несколько дней, — сказал Александр Владимирович, обращаясь к Лизе. — Напомните в дирекции, что нам обещали починить компьютеры.
— Хорошо, Александр Владимирович. А вы далеко?
