— Что? — отвлекся от монолога Кир.
— Есть у шведского фантаста — Хольцхаусен его фамилия — такая новелла — «Цвет надежд — зеленый». Там заключенным, которые не хотели сидеть в тюрьме, вводили специальный препарат, и они становились зелеными. Эдакие шведские Наги. Этот Хольцхаусен, кстати, не из наших?
— Нет, конечно! Какой вздор! — раздраженно отмахнулся Наставник. — Придумают же! Наги из тюряги. Не перебивай, если не по существу.
К зеленому халату полагается знак отличия — пояс. Цвет пояса варьируется в зависимости от того Дна, к которому принадлежит Наг. Понижение со Дна на Дно — это исключительная НАГрада, и она не зависит от времени, прошедшего с момента инициации. Змейки из обслуживающего персонала и Наги, свершившие акт первого перевоплощения, носят пояса бирюзового цвета.
— Зеленого, — уточнил Нестор.
— Нет. Именно бирюзового, — исправил Кир.
— Но пояс такого же цвета, как и халат, — удивился Нестор. Он даже приложил хвостик пояса к ткани халата в доказательство.
Кир посмотрел на Нестора так, как воспитательница в детском саду смотрит на сидящего на горшке малыша — с немым вопросом: «Когда же ты сам научишься попу вытирать?».
— Бирюза — цвет переменчивого моря, символ перевоплощения. Знак того, что ты перешагнул гранитные границы своего тела, что тело твое теперь может принимать иную форму, как морская вода. Но это в двух словах. Все гораздо сложнее. И пока такие тонкости не научился видеть сам, верь мне на слово: халат — зеленый, пояс — бирюзовый.
Нестор довольно долго шагал по пустым коридорам Раджаса. Он и не догадывался, что контора так широко раскинула свои щупальца в реальности не-Бытия. Возникло смутное волнение — так ли легко будет отыскать обратный путь к лазу.
Коридоры Центра управления были такими же, как множество других коридоров во множестве других управлений. Прямые, многодверные, достаточно просторные, с паркетными полами и встроенными в потолок светильниками. В честь корпоративной пятницы — интригующе полутемные. Сегодня — необычно тихие и пустые.
Раджас всегда отражал мир Взвеси — в материалах, дизайне интерьера, в функциональном назначении предметов. Кабинеты были кабинетами, столы — столами, оргтехника — оргтехникой. Даже кулеры были расставлены у стен. Иногда у кабинетных дверей располагались сцепки из двух-пяти стульев — для посетителей. Хотя какие тут посетители?
Но такова была традиция. Пару миллионов лет назад, в эпоху раннего палеолита, здесь, наверняка, извивались пещерные туннели. Блики костров вместо мерцания светильников, журчание ручейков по стенам вместо бульканья кулеров. Закопченные чадом факелов стены булыжных анфилад с мрачными кельями и бездонными колодцами в залах, — все это в период Средневековья.
Как-то Нестор спросил Наставника, зачем в реальности нужна копия, снятая с иллюзорного оригинала. Кир ответил так:
— Потому что там, во Взвеси, жизнь — со всеми ее нелепицами, пакостями и лживыми словами. Мы не можем без этой жизни, мой друг. Она нужна нам, чтобы мы выполняли свое предназначение, мы нужны ей, чтобы Взвесь преждевременно не осела илом. Поэтому и здесь жизнь, точно такая же, как там, без всяких абсолютных истин. И там нет никаких истин, потому что истины, мой друг, абсолютны и вечны; они не имеют с жизнью ничего общего.
Раджас отражал Взвесь в формах и проявлениях, чтобы соответствовать ему в духе и настроениях. Нестор где-то уже читал об этом, но никак не мог вспомнить — где именно.
Фосфоресцирующие стрелки иногда перемещались с паркетного пола на стены, крашенные фактурной краской, со стен — на двери, с дверей на потолок. Через некоторое время Нестор стал различать приглушенные звуки, которые постепенно заполняли все пространство нарастающим гулом, ритмичным и однотонным.
В приморском городе, где жил Нестор, летом на благоустроенной Набережной работали ночные клубы. С открытых танцевальных площадок в небо устремлялись рекламные лучи мощных прожекторов. Нестору всегда было жутковато от такого зрелища — именно так он представлял себе лучи противовоздушной обороны, шарящие по военному небу в поисках бомбардировщиков, несущих смерть в тревожно неспящий город.
Если гуляешь летом по Набережной в ночное время, то подвергаешься воздействию мощного акустического эффекта. Каждый ночной клуб накрыт колпаком ритмичного шума. У этих колпаков имеются перемежающиеся границы. Невозможно понять, в какой момент ты вырываешься из одного шумового колпака и в какой момент тебя накрывает новый ритмический рисунок.
Но если два клуба отстоят достаточно далеко друг от друга, то между ними пролегает благодатная зона отчуждения. Нет, здесь тоже не различишь звуки природы: шорох волн по прибрежному песку, плеск пенных гребней, говор ветра, — за всем этим лучше приходить ранним утром выходного дня, когда аборигены и гости города еще не выпили первую пробуждающую бутылку пива. Но здесь ты оказываешься между почти затихшим гулом одного танцпола и еще не накатившим гулом другого. Всего несколько шагов, и твоими органами слуха снова начинает безраздельно завладевать победивший ритм.
Вот и сейчас Нестор ориентировался уже не по стрелкам, а по приближающимся звукам резкой музыки. Еще один поворот — и пространство коридора залили разноцветные блики цветомузыки. Одна из стен неожиданно оказалась не каменной крашеной непроницаемой преградой, а прозрачной от пола до потолка стеклянной мембраной, за которой мерцал огнями и гремел танцевальными ритмами праздничный зал впечатляющих размеров.
Зал был двухуровневый. Широкий вход без всяких дверей вел на верхний ярус. Этот ярус был разбит на несколько зон, отличавшихся дизайном мебели и другими особенностями интерьера. В каждой зоне были барные стойки с улыбчивыми змейками-барменшами, столики, окруженные удобными стульями, диваны и кресла. Кое-где серебрились аквариумы с экзотическими рыбами. Между столиками сновали змейки-официантки. Все были в халатах, но пояса халатов не были завязаны, хотя никто, по-видимому, не замечал этой небрежности в нарядах.
Из каждой зоны лестницы — прямые или спиральные — вели на нижний ярус, представлявший собой танцпол. По периметру площадки для танцев также располагались места для отдыха и стойки с напитками. Было шумно, темно и не очень уютно: Нестор уже давно не был на дискотеках. Он и в юности не очень любил такое времяпровождение, предпочитая другие виды активного отдыха.
По ближайшей лестнице поднимался Кир. В его руке был широкий бокал, а полы его халата, не стянутые поясом, свисали по объемным бокам, не скрывая его величественную наготу.
