— Не думать о боли, — шептала она, — не думать о крови… думать о выходе…
Отдышавшись, Анаис сунула палец под повязку, испачкала его в крови и вывела на белом покрывале пару знаков. Затем принялась собирать всю свою силу, концентрируя ее в груди, во лбу, в ладонях, пока она не превратилась в огненные сгустки, а все тело не сковала ледяная пустота. Подняв руки и раскрыв ладони, девушка освободила силу рук. Мертвая атмосфера с разорванными цепями и разрушенными полями задергалась, загудела и стала пожирать ее энергию с бешеной скоростью. Стиснув зубы и побелев от напряжения, Анаис упорно прорывалась к жизненному полю Алмону, и вскоре прямо перед нею возник рваный силуэт полуволка. На мгновение ей стало страшно, страшно, как перед неведомой бездной самоубийства. Скулы свело, губы стали горько-кислыми. «Надо… — приказала она себе, — иного выхода нет…» Рваный силуэт стал мерцать и блекнуть. Не оставалось больше ни секунды. Анаис показалось, будто она разбежалась и прыгнула с вершины утеса прямиком в черное небо.
* * *
Сократ с Аргоном и Олавией сидели за столиком на просторном дворцовом балконе. Аргон просматривал какие-то текущие документы, Олавия вышивала мелкими сапфирами салфетку, а Сократ потягивал вино, глядя на угасающее закатное небо.
— Аргон, — толстяк поставил бокал на стол, — мне не к кому больше обратиться. Помоги разобраться в происходящем. Не понимаю, почему Патриций упомянул Алмона. Похоже, нечто страшное он затеял, знать бы только что. Да и то, что Анаис опять во Дворце, не дает мне спокойно винопитием наслаждаться. Она столько совершила поступков, которые по определению не могли понравиться Георгу, что есть основания опасаться за ее жизнь. Что может быть хуже, чем опасаться за чью-то жизнь? Кого Патриций видит перед собой, когда смотрит на собственную дочь? Неужели не замечает, что это еще всего-навсего ребенок?
— Возможно ты, Сократ и замечешь только то, что это всего-навсего ребенок, — вздохнул Аргон, — а Патриций замечает нечто большее.
— Я тебя не понимаю.
— Что не понимаешь?
— Ничего не понимаю. Кем бы она ни была, такой участи Анаис не заслуживает. Когда впервые во Дворце ее увидел, подумал: если приложить достаточно умелых усилий, из нее можно воспитать монстра, способного затмить самого Патриция. Но, если оградить ее от этих усилий, немного света в этом мире прибавится. Помоги мне, вызволить ее из Дворца, Аргон, а дальше я уже сам обо всем позабочусь.
— Ты уверен, что она нуждается в твоей помощи?
— Да, — не задумываясь, ответил Сократ, — у нее сейчас нет никого кроме меня, она даже и не знает, что я у нее есть… что я настолько у нее есть.
— Даже не знаю, чем помочь, — Аргон поднял взгляд от бумаг и посмотрел на толстяка долгим взглядом. — Для тебя я сделаю всё, что в моих силах, но это несколько иная ситуация. Я, прежде всего, король своей планеты, защитник своих подданных. Вмешиваясь в личные дела Патриция, я могу спровоцировать конфликт между Марсом и Сатурном, и даже прогнозировать не берусь последствия этого конфликта. Пойми и не осуди меня, Сократ, я не могу поступить иначе, как бы мне этого не хотелось.
— Ты объяснял очевидные истины так, будто оправдывался, — с горечью произнес Сократ. — Как ты мог так скверно обо мне подумать?
— Сократ, я…
— Если ты хоть на минуту решил, что я способен прикрыться твоей спиной, твоим именем, твоей планетой, чтобы удобнее стало вворачиваться в дела Патриция, то мне лучше уйти прямо сейчас.
— Мы все равно тебя никуда не отпустим, — не поднимая взгляда от вышивания, произнесла Олавия, — и ты это прекрасно знаешь.
— Знаю, но могу приложить усилия и уйти.
— Сократ, мне требуется время на раздумье, — Аргон сложил бумаги стопкой на краю стола.
— Скажи, отсюда, из дворца, есть какая-нибудь прямая транспортная связь с Дворцом Марса? Такая, чтоб не особо заметная…
— Есть, но ею могу воспользоваться только я и члены королевской семьи, ни на кого другого канал не среагирует.
— А как-нибудь…
— Сократ, я же попросил у тебя время на раздумье.
Толстяк удрученно кивнул и застегнул ворот рубашки — становилось прохладно.
Стемнело. Незаметные, как тени маленькие желтоглазые слуги, зажгли огни в витых подсвечниках и накрыли легкий ужин.
— Вот что еще спросить хотел, — Сократ потянулся к винной бутыли. — Почему Империя Марса такая богатая? Они же почти ничего не производят. Единственная, вдумайтесь только, — единственная! — крупная промзона — это Гавань. Что за дрянь они там делают ценою стольких человеческих жизней? Гавань охраняется прямо как военный объект. Практически всё, начиная от продуктов питания и заканчивая драгметаллами, Империя закупает у других планет. На какие средства они так масштабно развернулись? Вот ты, Аргон, наверняка во Дворце бывал? Бывал, да? Ну, значит, Бриллиантовую Залу видал? Разумеется, камни там не такого качества, как на нарядах и перстнях Георга, но все же! Одна такая Зала могла бы десятилетьями вкусно кормить государство приличных размеров. Ладно бы один Дворец сверкал роскошью, так ведь практически все народонаселение Империи ни в чем себе не отказывает, раздражая своим устойчивым благополучием соседние Системы. Мне просто интересно, откуда у них все это?
— Сейчас попробую объяснить, — усмехнулся Аргон. — При всём своём неприятии Георга, не могу не признать, что только благодаря Патрицию наша Солнечная никогда ни с кем не воевала, мир и благополучие внутри Системы — также целиком и полностью его заслуга. Соседние Системы без конца между собой бьются, но ни одна еще не посмела на нас напасть, и все благодаря тому, что никто еще не смог превзойти нас по техническим возможностям воздушного флота и вооружения, что, кстати говоря, и производит Империя Марса. К тому же Марс является единственной в Системе планетой, имеющей неисчерпаемые месторождения уникального вещества лемурита, способного находиться в трех состояниях: твердом, жидком и газообразном. Лемурит — основной компонент в производстве топливных батарей военных и гражданских крейсеров. Даже в питание обыкновенных пассажирских «лодок» входит лемурит. Ни одна из существующих альтернатив этому веществу не гарантирует настолько долгого, успешного и безопасного полета воздушного судна, как лемурит.
— Так они, выходит, оружие с кораблями производят? И всё?
— Считаешь, этого мало? У Империи монополия на производство практически всех транспортных средств и вооружения. Подавляющее большинство фабрик и корпораций, выпускающие транспортную технику и вооружение на планетах Системы, принадлежат Марсу.
