Небольшая, по меркам Кефесского дворца, комната — максимум изысканной, ультрасовременной отделки и минимум мебели, с естественным преимуществом его любимых, белых тонов. Просторный зал с икрящимся снежно белым паркетом, четыре монументальные колонны с голографической лепниной, резные окна от потолка до пола и каскад голубоватых сталактитов с потолка с голографическим эффектом падения. В конце комнаты на возвышенности два полукруглых диванчика, низкий хрустальный куб-столик, напоминающий подтаенную глыбу льда, и фигурка застывшей на века красавицы, держащей круглый, переливающийся шар-светильник.
'Как в душе у Иржи: холодно, пусто и вычурно`, - кивнул Ричард и без приглашения сел на диван. Король Сириуса пристроился напротив, а Крис, притулившись за спиной друга, чтоб не смущать собеседников и не портить интерьер, максимально смешался с обстановкой, замер, всем видом изображая пятую колонну.
— Не спрашиваю, как твои дела, — сочувственно вздохнул Иржи, закинув ногу на ногу. — Однако замечу — выглядишь ты прекрасно.
Ричард скептически выгнул бровь, но промолчал, пристально разглядывая своего шурина холодными синими глазами. Видимо, это не понравилось королю и он, наконец, оставив амплуа недалекого мальчика, стал самим собой, откинулся на спинку дивана, сложил руки замком, посверлил зятя серьезным взглядом карих глаз и сказал: — Мне искренне жаль Ричард, что нам приходится встречаться по такому прискорбному, и я бы сказал, нелепому поводу. Понимаю, что ты должен чувствовать, но думаю, мы сможем решить возникшую проблему без банальных скандалов и упреков. Ты человек благоразумный и благородный. Надеюсь, мы по-прежнему останемся с тобой в дружеских отношениях.
Ричард с каменным лицом взял с квадратной вазы на столике банан и начал не спеша очищать его, а сам вслушивался в голос Иржи, вглядывался ему в глаза, пытаясь уловить нотки фальши или увидеть корыстную заинтересованность.
— Поверь, я и не предполагал, что подобное возможно. Вы были идеальной парой, но Анжина…Поверь мне, я отговаривал ее, как мог, но я и так виноват перед ней и невправе настаивать. Она решила, что ваша дальнейшая совместная жизнь не возможна. Это неожиданно и весьма недальновидно с моей точки зрения. Ты прекрасный человек, муж, отец, зять…Надеюсь, ты воспримешь все должным образом и правильно поймешь…Подобное, к сожалению, случается.
`Что ж его так разбирает?` — подумал Ричард, поглядывая на расстроенную, даже виноватую физиономию Иржи и не переставая жевать.
Странно, он не чувствовал волнения, страха, душевной боли. Все это схлынуло, растаяло без следа и не пыталось возродиться. И лишь слабое удивление самому себе шевелилось где-то глубоко в душе, а больше ничего. Все происходило словно не с ним, словно он не прилетел сюда из-за ужасного, убивающего его повода — развода, а заглянул на часок от нечего делать, перекинуться парой пустых фраз.
`Странно`, - подумал Ричард и взял яблоко, почувствовав себя совершенно измотанным и голодным: `3 недели перелетов сказываются. Сначала детей на Аштар, потом обратно, потом сюда'…
— Ты голоден? Устал? Отобедаешь? — заботливо поинтересовался Иржик. Ричард покачал головой
— Тогда кофе, коньяк, вино? — чуть ли не склонился перед ним король.
— Кофе и фрукты, — отрезал Ланкранц.
Иржи нажал кнопку и через минуту вышколенный слуга выставил на столик перед королем Мидона чашку с дымящимся кофе, трехярусную вазу с легким, воздушным печеньем, конфетами в золотистых обертках, разнообразным пирожным. Ричард взял лишь кофе и испытывающе уставился на родственника. Тот подпер рукой щеку и с искренним состраданием заметил:
— Ты, верно, ничего не понимаешь, не осознаешь еще. Признаться, я тоже шокирован и расстроен решением Анжины. Мне кажется, оно несколько скоропалительно и необдуманно. Я не преминул ей это заметить, но ты же знаешь, как она упряма. Я не смог ее переубедить и рад, что ты прилетел. Возможно, все уладится, вы помиритесь, хотя…
— Что она тебе сказала? — холодно спросил Ричард, отхлебывая кофе. Иржи покачал головой:
— Она сказала, что не любит тебя. Довод так себе, впрочем, вообще не довод. По-моему, данное заявление излишне категорично. Она и сама импульсивна и своевольна, но…Извини, Ричард, я оказался в затруднительном положении: с одной стороны, она моя сестра и я, естественно, обязан встать на ее сторону и отстаивать ее интересы, потому я обещал ей сохранить конфиденциальность нашей беседы, оказать помощь и поддержку. Но с другой стороны… мне кажется — она делает глупость, и это слабо сказано. Я понимаю, каково тебе и всеми силами хотел бы помочь, поэтому и откровенен с тобой. Видишь ли, женщины не предсказуемы и порой сами не знают, что хотят, их капризы способны любого довести до умопомрачения, а логика столь замысловата, что нормальному человеку понять ее очень трудно. Я не удивлюсь, если завтра она передумает, ты главное не горячись и не паникуй, — Иржи даже поддался к Ричарду от волнения.
Однако, королю было все равно, хоть ниц падай. Он делал вид, что пьет кофе, а сам внимательно слушал, что говрит его почти бывший родственник. На лице ни дрогнула ни одна мышца, даже когда было высказано основное и самое нелепое. — Анжина заявила, что вышла за тебя из сострадания, от безвыходности. Она искренне надеялась тебя полюбить, но, к сожалению, не смогла. Больше она не может и не желает лгать тебе и… мучиться. Она считает это не справедливо и не честно по отношению к вам обоим, к тому же… не знаю, как тебе сказать… Она… видишь ли, любит другого и вынуждена часто видеть его, это усугубляет ее положение. Анжина не может больше выносить подобной двусмысленности и вынуждена решать данную проблему столь радикальным способом…
Ричард мысленно усмехнулся: `Браво! Какая богатая фантазия!`
Он не верил ни единому слову, они словно падали в пустоту не задевая его и не трогая. И словно, не имели и малейшего отношения к нему.
`Анжина любит другого. Анжина… — повторял он, потягивая кофе и пытаясь уловить хоть какую-нибудь эмоцию в душе: `может, не доходит? Нет, не трогает. Анжина…
И вдруг Ричард понял, что не чувствует ее так, как должен чувствовать, находясь близко от нее. Она, как будто, была очень далеко, а нигде-то рядом, на территории дворца.
— Моя жена здесь?
— Да, конечно. Она пожелала остаться, и я не мог отказать. Сириус ее Родина, дом. Ты желаешь увидеться с ней?
— А как ты думаешь? — изогнул бровь король и холодно посмотрел в карие глаза.
Иржи вздохнул, с легкой укоризной покосившись на Ричарда. Короля Сириуса выводил из себя и тон, и холодно-невозмутимое достоинство каменного истукана, с которым его зять воспринимал происходящее.
