Столкнитесь, небо и земля! Конец!
Земля утратила все, чем гордилась.
А небо дух свой избранный сожгло!
Земле и небесам над ним рыдать,
Но лучшего вовек им не создать!
[Кристофер Марло, "Тамерлан Великий",
часть 2, акт V, сцена 3]
Тогда в ход пошла тяжелая артиллерия церковников. Была издана "поучительная книжечка" "Видение божьего суда", в которой преподобный Томас Берд доказывал, что смерть негодного еретика Марло - это перст божий и небесная кара. Он писал:
"В атеизме и нечестивости не уступая другим, о ком шла речь, вместе с ними был покаран один из наших соотечественников, оставшийся в памяти многих под именем Марлин, по образованию - ученый, воспитанный с юных лет в университете Кембриджа, но по роду занятий - драмодел и непристойный поэт, который, давая слишком много воли своему разуму и не желая считаться ни с какой уздой, погряз (как и следовало ожидать) в такой крайности и озлоблении, что отрицал бога и сына его Христа, и не только на словах кощунствовал над троицей, но также (как истинно свидетельствуют) писал книги против нее, уверяя, что наш Спаситель - лицемер, а Моисей - фокусник и развратитель народа, что святая Библия - лишь пустопорожние и никчемные сказки, а вся религия - выдумка политиков. И вы посмотрите, какое кольцо господь вдел в ноздри этого пса лающего..."
Этот печатный донос они читали вдвоем - Томас Неш и Ричард Бербедж.
- Бедный дружище Кит! - сказал Томас и с омерзением швырнул брошюру в мусорную корзинку. - Скажи-ка мне, Ричард, как подвигается дело с "Гизом"?
- В том-то и дело, что никак, - нахмурился актер и, словно защищаясь, поднял руку, потому что хорошо знал невыдержанную и быструю на горячее слово натуру Неша. - Погоди, Том, сейчас я тебе все расскажу. Да выслушай ты наконец меня! Рукопись, а мы же имели единственный экземпляр, исчезла.
- То есть как это - исчезла? - у Томаса гневно сошлись брови.
- Если бы знать! Однако у нас есть подозрение. На днях у нас толкался этот бездарный стихоплет Уотсон [Томас Уотсон тоже писал драмы и стихи, маскируя этим свою работу в Сикрет Интелиндженс Сервис; но его произведения были такого низкого художественного уровня, что ни одно из них до нас не дошло], из-за которого Крис в свое время чуть не угодил на виселицу, но не пойманный - не вор. Кому и что тут докажешь?
- Прибью негодяя! - поклялся Неш.
Ричард Бербедж, не соглашаясь, покачал головой.
- Не прибьешь, Том. Не прибьешь...
- Вот увидишь!
- Ты не горячись, а слушай, что я скажу. Судя по тому, что нам известно, все это вяжется в один грязный, отвратительный клубок. Мы никого не прибьем и даже не станем устраивать никакого шума, а сделаем иначе. Мой премудрый брат Джеймс считает, что трагедию надо немедленно издать.
- Ты что, смеешься надо мной?
- Спокойно, Том. Джеймс сказал, что у тебя была хорошая возможность изучить манеру письма Криса, ведь вы вдвоем работали над "Дидоной". Так что ты должен восстановить заново выкраденную и, вероятно, уничтоженную рукопись "Гиза".
- "Восстановить"! - во весь голос выкрикнул Неш. - Ты хотя бы приблизительно представляешь, что это такое? Ты, по крайней мере, понимаешь, сколько замечательных находок Криса будет потеряно? Нет, это невозможно... Я же не заучивал ее на память!
- Возможно, Том, - непоколебимо доказывал свое упрямый и терпеливый Ричард. - И не торопись с отказом: мы, актеры, поможем тебе. Скажем, я готовил роль Гиза и более или менее хорошо выучил ее. Тут главное - не тянуть, пока что-то еще держится в голове. Потери безусловно будут. И ты в этом прав, Том. Но общими усилиями всех нас мы непременно возродим пьесу. Ведь это наш святой долг перед беднягой Кристофером.
- Если так - согласен! - твердо сказал Неш.
- Мы не сомневались, Том. Джеймс только предупреждает, что необходимо на всякий случай изменить название, чтобы сбить со следа тайных ищеек. На мой взгляд, Джеймс предлагает интересное название - "Парижская резня".
Вот так увидела свет последняя трагедия Кристофера Марло "Парижская резня", возрожденная памятью его настоящих, верных друзей. А их много было у него - этого человека с провалами в биографии, человека без лица, ибо не существует (и понятно, по каким причинам) ни единого его портрета или описания внешности. И почти все, что мы нынче знаем о нем, известно нам из доносов или свидетельств под пытками [например, до нас дошли отрицательные, ибо таких от него требовали, свидетельства драматурга Роберта Кида, которых от него добились в те же дни, когда был в последний раз арестован Кристофер Марло; за это Кида освободили из тюрьмы, но он, покалеченный пытками, вскоре умер, нищенствуя на улицах Лондона], которые сберегались в секретных архивах елизаветинского времени...
