— Так вот! Тот, кого зовут «морской дьявол», — мой сын, Ихтиандр.
— Не может этого быть! — воскликнул Ларра. — Ты выпил лишнего, Бальтазар.
Индеец стукнул кулаком по столу.
— У меня со вчерашнего дня во рту ничего не было, кроме нескольких глотков морской воды.
— Значит, положение еще хуже…
— С ума сошел? Нет, я в полном уме. Молчи и слушай.
И Бальтазар рассказал Ларра всю историю. Ларра слушал индейца, не проронив ни слова. Его седые брови поднимались все выше. Наконец он не выдержал, забыл все свое олимпийское величие, хлопнул жирной ладонью по столу и крикнул:
— Миллион чертей!
Подбежал мальчик в белом фартуке и с грязной салфеткой.
— Чего прикажете?
— Две бутылки сотерна со льдом! — И, обратясь к Бальтазару, Ларра сказал: — Великолепно! Прекрасное дельце! Неужто ты сам все придумал? Хотя, признаться откровенно, самое слабое место во всем этом — твое отцовство.
— Ты сомневаешься? — Бальтазар даже покраснел от гнева.
— Ну, ну, не сердись, старина. Я ведь говорю только как юрист; с точки зрения вескости судебных доказательств они слабоваты. Но и это дело можно поправить. Да. И нажить большие деньги.
— Мне нужен сын, а не деньги, — возразил Бальтазар.
— Деньги всем нужны, а в особенности тем, у кого прибавление семейства, как у тебя, — поучительно сказал Ларра и, хитро прищурившись, продолжал: — Самое же ценное и самое надежное во всем деле Сальватора это то, что нам удалось узнать, какими опытами и операциями он занимался. Тут можно такие мины подвести, что из этого золотого мешка — Сальватора — пезеты посыплются, как перезревшие апельсины с дерева в хорошую бурю.
Бальтазар едва притронулся к стакану вина, налитого Ларра, и сказал:
— Я хочу получить своего сына. Ты должен написать об этом заявление в суд.
— Ни-ни! Ни в коем случае! — почти с испугом возразил Ларра. — С этого начинать — испортить все дело. Этим только кончать надо.
— Что же ты посоветуешь? — спросил Бальтазар.
— Первое, — Ларра загнул толстый палец, — мы пошлем Сальватору письмо, составленное в самых изысканных выражениях. Мы сообщим ему, что нам известны все его незаконные операции и опыты. И если он хочет, чтобы мы не предавали этого дела огласке, то должен уплатить нам кругленькую сумму. Сто тысяч. Да, сто тысяч — это самое меньшее.
Ларра вопросительно посмотрел на Бальтазара. Тот хмурился и молчал.
— Второе, — продолжал Ларра. — Когда мы получим указанную сумму, — а мы ее получим, — мы пошлем профессору Сальватору второе письмо, составленное в еще более изысканных выражениях. Мы сообщим ему, что нашелся настоящий отец Ихтиандра и что у нас имеются бесспорные доказательства. Мы напишем ему, что отец желает получить сына и не остановится перед судебным иском, на котором может раскрыться, как Сальватор изуродовал Ихтиандра. Если же Сальватор хочет предупредить иск и оставить у себя ребенка, то должен уплатить указанным нами лицам в указанном месте и в указанное время миллион долларов.
Но Бальтазар не слушал. Он схватил бутылку и хотел было запустить ее в голову ходатая. Ларра никогда еще не видал Бальтазара в таком сильном гневе.
— Не сердись. Оставь, я пошутил. Опусти же бутылку! — воскликнул Ларра, прикрывая рукою лоснящийся череп.
— Ты!.. Ты!.. — кричал взбешенный Бальтазар. — Ты предлагаешь мне продать родного сына, отказаться от Ихтиандра. Или у тебя нет сердца? Или ты не человек, а скорпион, тарантул, или тебе совершенно неизвестны отцовские чувства!
— Пять! Пять! Пять! — закричал Ларра, в свою очередь рассердившись. — Пять отцовских чувств! Пять сыновей имею! Пять дьяволят всякого размера! Пять ртов! Знаю, понимаю, чувствую! Не уйдет и твой от тебя. Наберись только терпения и дослушай до конца.
Бальтазар успокоился. Он поставил бутылку на стол, опустил голову и посмотрел на Ларра.
— Ну, говори!
— То-то! Сальватор уплатит нам миллион. Это будет приданое твоему Ихтиандру. Ну, и мне кое-что перепадет. За хлопоты и авторское право на изобретение — какую-нибудь сотню тысяч. Мы с тобой столкуемся. Сальватор миллион уплатит. Ручаюсь головой. А как только уплатит…
— Мы подадим в суд.
— Еще немножечко терпения. Мы предложим издателям и редакторам самого крупного газетного концерна уплатить нам, ну, скажем, тысяч двадцать-тридцать — пригодится на мелкие расходы — за наше сообщение о сенсационнейшем преступлении. Может быть, нам достанется кое-что из секретных сумм тайной полиции. Ведь на таком деле агенты полиции карьеру себе смогут сделать. Когда мы выжмем из дела Сальватора все, что только можно, тогда, пожалуйста, иди в суд, взывай там о своих отцовских чувствах, и да поможет тебе сама Фемида[34] доказать твои права и получить в отеческие объятия твоего любезного сына.
Ларра залпом выпил стакан вина, стукнул бокалом о стол, победоносно посмотрел на Бальтазара.
— Что скажешь?
— Я не ем, не сплю ночей. А ты предлагаешь без конца тянуть дело, — начал Бальтазар.
— Да ведь ради чего?.. — прервал его горячо Ларра. — Ради чего? Ради миллионов! Мил-ли-онов! Неужели ты перестал понимать? Прожил же ты двадцать лет без Ихтиандра.
— Жил. А теперь… Одним словом, пиши заявление в суд.
— Он в самом деле перестал соображать! — воскликнул Ларра. — Опомнись, очнись, образумься, Бальтазар! Пойми! Миллионы! Деньги! Золото! Можно купить все на свете. Лучший табак, автомобиль, двадцать шхун, вот эту пулькерию…
— Пиши прошение в суд, или я обращусь к другому ходатаю, — решительно заявил Бальтазар.
Ларра понял, что возражать дальше бесполезно. Он покачал головой, вздохнул, вынул из рыжего портфеля бумагу, сорвал с бокового кармана вечное перо.
Через несколько минут жалоба в суд на Сальватора, незаконно присвоившего и изуродовавшего сына Бальтазара, была написана.
— В последний раз говорю: одумайся, — сказал Ларра.
— Давай, — протягивая руку за жалобой, сказал индеец.
— Подай главному прокурору. Знаешь? — напутствовал клиента Ларра и проворчал под нос: «Чтоб тебе на лестнице споткнуться и ногу сломать!»
Выходя от прокурора, Бальтазар столкнулся на большой белой лестнице с Зурита.
— Ты чего сюда ходишь? — спросил Зурита, подозрительно глядя на индейца. — Уж не на меня ли жаловался?
— На всех вас надо жаловаться, — ответил Бальтазар, имея в виду испанцев, — да некому. Где ты прячешь мою дочь?
— Как смеешь ты обращаться ко мне на «ты»?! — вспыхнул Зурита. — Если бы ты не был отцом моей жены, я избил бы тебя палкой.
