Александр Розов - Неандертальский томагавк в астроархеологии

— Все это, — ответила Олла, — лишь среда для жизни. Но где смысл этой жизни?

— Мы были просто бездумными пешками, — добавил Рен.

— Мы все делали напрасно, — констатировал Нил.

— Гр, нах!!! Что вы лепите, стажеры?! Вам, блин, самим не смешно себя слушать! Вы, деятельные, молодые, красивые, сильные, умные! И вы — команда! Где минусы? В чем проблема? Дюжина менеджеров, перегруженных ответственностью, растерялись из-за полного отсутствия контроля, запутались в толковании этой древней книги, как ее? Не важно… И наделали ошибок? Ну, и что? Все ошибаются! Это ни хрена не трагедия, а нормальная жизнь! Что вы устроили тут Гамлета, нах, принца, блин, датского? Какого хрена? Надо исправить ошибки, и двигаться дальше! Вам ясна задача, или нет?!

— Босс! — зарычала Рами, — Не дави на них, это же дети!!!

Шкипер шумно выдохнул и замолчал, слегка растерянно рассматривая Рами, которая внезапно возникла между ним и троими стажерами.

— Извини, Босс, я погорячилась, — Рами виновато пожала плечами и уселась в сторонке.

— В гневе Акула ужасна, — сообщил шкипер, — Но вообще-то она нежная и пушистая. Я самоустраняюсь, мне хочется выпить чашку кофе. А вы продолжайте без меня.

— Босс, я правда погорячилась.

— А мне правда хочется кофе, — Хольм встал, внезапно обнял ее и очень выразительно потерся носом о ее нос, — Тебя возбуждает? Вот! Это эскимосский поцелуй, его часто используют в Арктике и Антарктике для выражения пылких эротических чувств.

Олла посмотрела вслед штурману, спускающемуся по трапу, и тихо спросила:

— Акула, мы его не обидели?

— Нет, — бортинженер улыбнулась и покачала головой, — просто, он решил, что в данном случае лучше, если вопросом займусь я. Вернемся к теме. Вы жили, и считали, что есть смысл, что вы не пешки, и что все не напрасно. А сейчас, когда открылся целый спектр интересных перспектив, вы вдруг решили, что все пропало. И где тут логика?

— Акула, — явно нервничая, произнес Нил, — а можно задать тебе очень личный вопрос?

— Очень личный? — весело переспросила она, — Неужели о моих эрогенных зонах?

— Ты шутишь, — лидер юниоров вздохнул, — а я серьезно. Скажи: то общество, которое у Ивана Ефремова в «ТА», оно правильно устроено, или нет? Лично твое мнение?

— Лично мое мнение, — сказала Рами, — что оно никак не устроено. Ребята, поймите это литературный текст, а не инструкция. Это НФ-роман, с героями, сюжетом и средой, в которой это происходит. И среду автор дал штрихами. Это не документальное кино об обществе, а рисованный от руки мультфильм. Спрашивать о правильности устройства общества в этом мультфильме все равно, что спрашивать о метаболизме Чебурашки!

— Ты уходишь от ответа, — тихо заметила Олла, — ты не хочешь врать, говоря «да», и не хочешь обидеть нас, говоря «нет».

Бортинженер помолчала немного, а потом пожала плечами.

— Отчасти, ты права, но пойми: я выросла не в том мире, для которого написана «ТА». Автор агитирует за коммунизм, а для меня это пустой звук, потому что деньги стали условностью еще до моего рождения. Продажа, покупка, платеж, собственность, это параметры социального менеджмента в производстве, распределении и потреблении. Теоретически, я могу взять комп, посмотреть свою зарплату в юнитах, или посчитать стоимость своего имущества в тех же юнитах. А практически, я этого не делаю. Этим занимаются или инженеры по экономике, или менеджеры проектов, или те, для кого экономика — хобби. Теоретически, когда я беру какой-то товар на маркете, или когда я обедаю в кафе, или когда приобретаю дом, это меняет некие данные в экономической инфосети. Я могу вспомнить курс экономики из колледжа, и объяснить алгоритм этих изменений, и алгоритм учета ограничений ресурса, но вряд ли вас это заинтересует.

— Объясни, — попросил Нил, — у вас в Солярии коммунизм, социализм или капитализм?

— Нет на все три варианта, — ответила она, — это, как спросить: у вас в рабство продают пленных, безработных, или младших домочадцев? Эра индиков, где эти капитализмы, социализмы и коммунизмы были актуальны, ушла вслед за эрой рабовладельцев.

— А собственность? — спросил Рен.

— Собственность, — ответила бортинженер, — есть и она будет всегда, пока существует индивидуальность персон. И проблема возникает только тогда, когда собственность превращают из прагматического владения в символ культа, в тотемный столб. Вокруг тотемного столба начинаются мистические пляски, а потом драки между теми, кто считает, что столб цельно принадлежит всем вместе, и теми, кто считает, что каждый миллиметр столб принадлежит кому-то конкретному. Игры индиков. Скучное говно.

На пару минут повисла тишина. Потом Олла тряхнула головой, и спросила:

— А правда, что вам, солярианам, не нравится то, как в «ТА» сказано про воспитание?

— За всех не скажу, — ответила Рами, — но многим не нравится, и мне, в частности.

— Уф! — гесионка вздохнула, — Значит, вы считаете, что это надо менять.

— Нет. Просто нам это не нравится. Но, это должно быть ваше решение, менять или не менять, а если менять, то как именно, когда, на что, и по какой процедуре.

— Ты не хочешь брать на себя ответственность? — предположил Рен.

— Верно. Я не хочу брать на себя ответственность.

— Ты боишься? — спросила Олла.

— Да. Я боюсь.

— Жаль, — лаконично сказал Нил.

— Балда ты, — лениво огрызнулась бортинженер.

— Извини, — сказал он, — я не хотел тебя обидеть.

— Ерунда. Проехали.

— Но, — нерешительно произнесла Олла, — когда мы будем принимать решение, то ты не откажешься помочь нам понять, какие будут последствия?

— Да, — ответила Рами, — но я могу ошибиться. Ошибки могут оказаться и в материалах, которые у меня есть, и в моих выводах. Что бы вы не решили, вы не будете знать все последствия. Это относится и к варианту «ничего не решать». Это тоже решение.

— Уф! — Олла тряхнула головой, — Ничего не решать, это неправильно!

— Мы будем менять ситуацию, — заключил Нил, — А можно почитать твои материалы?

— Это не мои материалы. Это в сети, в разделе «менеджмент колоний». Там есть очень неплохой популярный обзор, автор — магистр Чикити. Думаю, лучше начать с этого.

Сигни, глядя сквозь фонарь кабины ракетоплана на объект, приближающийся на фоне бархатно-черного звездного неба, тревожно спросила.

— Флют, мы не слишком быстро летим? Эта штука, по-моему, слишком близко.

— Что ты! — отозвался «лучший пилот современности», — до блуми еще без малого 60 километров! Мы ползем к нему как черепаха, будем там только через 4 минуты.