Юрий Брайдер - Гражданин Преисподней. Дисбат

– А он, стало быть, в курсе дела?

– Еще бы! Воевода в курсе всех дел. Попробуй только ляпни что-нибудь против власти, и он в тот же день знать будет. С этим у нас строго. Никакой смуты быть не должно. Хватит, что она здесь зреет.

– Мистика какая-то… – Синяков вспомнил слова Грошева.

– Вот именно, – охотно подтвердил Дарий, человек в мистике поднаторевший.

– А откуда эти духи, в конце концов, взялись? – Синяков счел за лучшее и дальше притворяться «шлангом» (так незабвенный Стрекопытов называл умственно отсталых людей). – Что-то в других местах о них ничего не слышно.

– Сие нам, простым смертным, неизвестно, – Дарий картинно развел руками. – Тайна, как говорится, за семью печатями. Но если верить слухам, существует такое хитрое местечко, где духи живут и плодятся, как комары в гнилом болоте. Это и есть так называемая преисподняя. Не путать со сказочным адом. Людям в преисподнюю – по причинам опять же мистическим – доступа нет. Выражаясь по-научному: не та сетка пространственных координат. Я так понимаю, что духов их жизнь вполне устраивает. Есть там у них свои дела, свои заботы. Но и свои напасти тоже есть. Вроде нашего голода и мора. Так и получается, что духи из преисподней сюда лезут. Это же беженцы, люмпены, шваль! Маются дурью от безделья, да еще по природе такие вредные… Назад им дороги нет, вот и рвутся в тот мир, где мы с тобой родились. А здесь для них так… – Он сплюнул, оглянувшись по сторонам. – Проходной двор… Ночлежка… Пандемоний, короче говоря.

Во время этого приступа красноречия, для Дария весьма редкого, он как-то странно поглядывал на Синякова (глазами ел – вот самое близкое сравнение) и быстро-быстро составлял из пальцев какие-то фигуры. Заподозрив недоброе, Синяков в очередной раз сунул руку в карман. Но иголка по-прежнему оставалась холодной и неподвижной.

– А бывает, что духи в наш мир прорываются? – спросил он.

– Все бывает. И духи прорываются, и переменный состав дезертирует.

– Кто? – не понял Синяков.

– Переменный состав, – повторил Дарий. – Так штрафников принято называть. Мы, например, считаемся составом постоянным. Если до заслуженной пенсии не доживем, здесь скорее всего и сдохнем. А они состав переменный… В том смысле, что со временем могут рассчитывать на замену.

– А такое возможно? – Голос Синякова непроизвольно дрогнул.

– Душой кривить не стану. Если ничего кардинального не изменится, то вряд ли. Бойцам нашим это, конечно, энтузиазма не прибавляет. Приходится их в ежовых рукавицах держать. Кроме того, специальное заклятие накладывается. Путы невидимые. Раньше его на лошадей накладывали, чтобы конокрады не свели. Но и на людей действует… Правда, не на всех. – Дарий в упор уставился на Синякова. – Вот с тобой сколько ни бьюсь, а ничего не получается. И даже не могу понять, в чем тут причина. Если бы это Дашка оберег сотворила, я бы его шутя разрушил. А тут что-то совсем другое. Не так ты прост, свояк, как прикидываешься! Ох, непрост!

– Вот ты, значит, как! – У Синякова даже дух перехватило. – Околдовать меня втихаря хочешь? Путы невидимые наложить? На вечную каторгу обрекаешь? Без суда и следствия?

– А что еще с тобой прикажешь делать? – Теперь Дарий придерживался добродушно-снисходительного тона. – Отсюда обратного хода нет. Представляешь, что будет, если ты вернешься? Такого шума наделаешь, что по всему свету эхо пойдет. Воевода, конечно, от всего открестится, ему не впервой, а отвечать мне придется. Скрывать не буду, я как раз и являюсь командиром этого самого дисбата. Но ведь я и сам заколдован, хотя не знаю кем. На меня тоже путы наложены, только совсем другие. Пару часов побуду в родном мире, и опять сюда как магнитом тянет. Я человек конченый и понимаю это. А ты понять не хочешь.

– Сволочь ты. – Сказано это было Синяковым от всей души. – Тюремщик. Палач. Не боюсь я тебя. Плевал на все твои колдовские штучки-дрючки. Я и сам отсюда вывернусь, и сына уведу. А потом со всей вашей бесовской конторой разберусь. Запомни это!

– Ой ли! – Дарий только ухмыльнулся.

– Погоди, скоро ты не так заойкаешь! – пообещал Синяков.

– Тогда счастливо оставаться. – Дарий оседлал мотоцикл. – Я ведь тебя, дурака, спасти хотел. В безопасное место пристроить. Письма бы от Дашки получал. А теперь сам как хочешь выскребайся. И учти, несладко тебе здесь придется. Люди тебя будут за духа принимать и относиться соответствующе. Зато духи, наоборот, твою человеческую природу сразу вычислят. Посмотрим, кто из них тебя окончательно доконает…

Вот так Синяков остался один-одинешенек в совершенно чужом для него мире. Тешило душу лишь одно – Димка находился где-то поблизости. Пользуясь терминологией Дария, отца с сыном сейчас разделяли только пространственные координаты. Препоны чертовщины всякими правдами и неправдами были преодолены.

Теперь требовалось выработать какой-то план действий, в основу которого за неимением ничего лучшего придется положить правила, только что преподанные Дарием. (Впрочем, мучимый голодом и жаждой, Синяков заранее решил, что при первой же возможности грубо нарушит четвертое правило, запрещающее есть и пить из чужих рук.)

В понимании Синякова поиски Димки можно было вести разными способами. Во-первых, полагаясь на слепой случай. Во-вторых, полагаясь на помощь духов. В-третьих, полагаясь на помощь людей. Впрочем, все три способа выглядели довольно сомнительно. Случай – он и есть случай, его можно всю жизнь ждать. Духам нельзя верить изначально, поскольку лукавство является неотъемлемым свойством их природы. Люди, в свою очередь, не будут верить Синякову, принимая его за одного из духов.

Положение можно было назвать тупиковым, но тут Синяков вспомнил, где именно он сейчас находится. Это ведь не срединный мир, к правилам которого люди более или менее приспособились, и не нижний мир, где все устроено с точностью до наоборот и где любая попытка следовать здравому смыслу губительна.

Это Пандемоний. Промежуточная зона. Нечто среднее между землей людей и обиталищем духов. Ни то ни се. Автобусы здесь ходят, но все маршруты имеют один номер – 666. Бесы строят вполне приличные на вид загородные усадьбы, где потом подкарауливают неосторожных путников, однако и люди в случае чего бесам спуску не дают.

Законы срединного мира вступают здесь в соприкосновение с антизаконами мира нижнего. Здесь можно споткнуться на ровном месте, а можно пройти по лезвию ножа над бездной. Здесь глупо строить какие-либо планы. Здесь бессмысленно заглядывать в будущее дальше чем на пять минут. Здесь ничего нельзя принимать близко к сердцу, потому что победа в следующий момент может обернуться поражением, а неудача таит в себе зародыш будущего успеха.