Было здесь тихо и покойно, как только может быть покойно на морском дне, в самой глубокой точке исполинского водоворота - или в центре убийственного циклона. Там, за переделами арены ярился и завывал хаос, выдавая на гора ворохи причудливых видений и химер, там семеро пришедших людей были в центре внимания. Здесь же - за сценой, царили тишь и покой. По крайней мере до поры.
Соседи оглядывались. Они находились в центре арены, а позади них не было и намека на дверь - лишь схематично прорисованные трибуны. Великий Вождь, Юпиэс, ван-Доорн и десятка охраны бесследно исчезли. Вернее сказать их никогда и не существовало. Лишенные болельщиков ряды трибун лишь подтверждали это. Соседи потерянно переглядывались, моргали, словно только что очнулись от тяжелого полуденного сна.
-Арена... - сказал, наконец, Алексей Красноцветов, щуря глаза от яркого солнца, - что ж, я ожидал нечто подобное... - он повернулся к остальным, Поздравляю, соседи дорогие, мы все же дошли до самого дна. Это точка ноль точка отсчета. Мы прорвались к истокам.
-И что теперь? - вяло спросил Поляков. Он заметил, что письмо вновь лежит здесь, частично зарывшись в песок. Почтальон нагнулся и поднял его - странно, но, пройдя сквозь оставшуюся незнамо где щель почтового ящика, конверт стал слабо светиться жемчужно-голубоватым светом, отлично видимым, несмотря на царящий вокруг полдень. Константин поднес письмо к глазами, любуясь отблеском, а потом нежно прижал к груди.
-Теперь мы будем ждать, - сказал Красноцветов, - думаю, к нам выйдут. На вашем месте я бы порадовался - в конце концов, мы совершили то, чего не было в сценарии. Мы собрались вместе, мы прошли сквозь полное безумие, мы здесь - у самого логова Твари. И я бы не сказал, чтобы этот путь дался нам легко.
-Не то слово! - усмехнулся Ткачев, - этот путь до племени... Я думаю, мы все временно сошли с ума - полное погружение. Страшно, под конец мне стало казаться, что я теряю себя. Эта бездна под ногами, к тому же мне почему все время казалось, что я гражданин империи. Я пытался себя убедить в обратном, но логика пасовала.
-Мы ведь могли там остаться, - добавил Валера, - вы что, не почувствовали? Затянуло бы и все дела...
-Так или иначе, мы здесь, - произнес Алексей Сергеевич, поднимая руку, Живы, и в более или менее здравом рассудке, что иначе как чудом считать трудно. Вот за этой дверью прячутся те, кто все это затеял. Они, наверняка боятся нас, но отступать им некуда, а значит, они будут сопротивляться до последнего. Сплотитесь! Саша, вспомни Червя! Костя - держи свое письмо при себе, не выпускай его из рук. Я не знаю, что будет дальше, но если они нас одолеют, значит все было зря! Все что случилось - зря были Мясник и Бутчер, Тварь, демон, Каннабис, каннибал и Жаббервох. Зря убили Павлика, зря был съеден Чук и изуродован Волчок, напрасно травили Арсеникума, были бессмысленны гонки и эстафеты, наши нервы, болезни, наш страх. Я просто хочу, чтобы это вы усвоили. Помните, что нам идти тоже некуда. Только туда, за эту дверь!
-Странно, - сказал Андрей Якутин, - я совсем не боюсь...
-И я, - произнес Ткачев, - мы долго гонялись за Тварью. Теперь мы здесь. Мы настигли ее. Я снова думаю свободно. Я - это я и никто другой! Проклятье, да я счастлив!
Они улыбались, пожимая друг - другу руки, похлопывая по спинам, учтиво кивая. Мы здесь. Мы дошли. Лица окружавших людей казались родными и близкими. И сам факт, что они вот так, просто стоят все вместе посередине пустой спокойной арены, наполнял их непонятным ликованием, от которого хотелось пуститься в пляс. Больше не надо были играть в прятки. Вообще не надо было играть.
-Эй ты там! - весело крикнул Красноцветов, поворачиваясь к дальнему краю арены, - Выходи, что ли! Хватит скрываться за дверью от человеческого общества!! Гости пришли!
За дверью зашебаршилось, заскреблось, словно в смятении, а потом пурпурная створка, скрипнув, открылась, и на желтый песок арены вышла Альма. Она была точно такая же как обычно, только ростом увеличилась, став размером с доброго теленка - явно чересчур крупный размер для немецкой овчарки. Она уселась на краю арены, уставив на Красноцветова внимательный взгляд умных медовых глаз. Ярко красный язык свешивался из пасти, а шею собаки обхватывал кожаный ошейник. Альма тряхнула головой:
-Ну что хозяин, - мелодичным голосом легко произнесла она, - Что же ты встал? Где моя миска? Где моя ласка? Ты что, забыл обо мне? О ком ты должен заботиться? Ведь тебе это было так необходимо! Это наполняло твою жизнь смыслом, хозяин.
Красноцветов пошел вперед. Поляков предостерегающе крикнул:
-Не ходи! - но собачник даже не отреагировал.
Алексей Красноцветов сделал десять шагов и остановился перед своей собакой. Та смотрела на него сверху вниз. По сравнению с Альмой ее бывший хозяин казался совсем незначительным.
-Альма... - ласково сказал Алексей Сергеевич, без всякого страха протягивая руку и чуть касаясь шерсти, - я не забыл. Конечно нет! Просто побыв здесь некоторое время... - он легонько погладил морду псины, потрепал густую шерсть на мощной шее, - я понял одну вещь. Кажется я плохой воспитатель, Альма. Отвратительный... Да, я старался, честно, но я не могу и не хочу больше делать то, к чему не имею способностей.
-Послушай... - сказал собака, - все еще можно исправить. Вспомни наши прогулки, наши революционные идеи - вы ты был с нами. Ты знаешь, как ведут себя животные, с которыми плохо обращаются? Они нападают на хозяев! Они могут даже съесть их!!!
-Да, я знаю, - со вздохом сказал Красноцветов, а потом его рука легко скользнула к ошейнику, и, щелкнув застежкой, резким движением содрала его, - И именно поэтому я отпускаю тебя. Ты отныне свободна от попечения. Свободна от меня, своего непутевого воспитателя. Мне уже не нужны воспитанники! Беги, Альма!! - крикнул он и резко стегнул ошейником животное по крупу.
Альма взвилась с хриплым ревом, ее зубы клацнули совсем рядом с Красноцветовым, но тот увернулся, и поспешно отступил в сторону, по-прежнему держа перед собой ошейник. Животное дернулось, но вместо того, что бы прыгнуть на бывшего хозяина нелепо крутнулось, а в следующую секунду то, что появилось на месте Альмы, холодно уставилось на Александра Ткачева.
Это был человек, но невообразимо уродливый. Его кожа была мертвенно серебристого цвета, с разветвленной системой тонких имплантов, по которым пробегали блеклые вспышки. Его живот отвратительно раздувался, плавно переходя в плоский экран монитора. Бледное лицо с прозрачными глазами, однако, было знакомо - перед сетевиком стоял, безусловно, Кусака, чудовищно скрещенный с рыжим Васей Рябушевым. Бледные губы весело, хотя и несколько безумно улыбались.
-Привет Паромщик, - сказал человек-терминал, - Вот и встретились. Не ждал старых гостей, да? Ну да ничего... Я хочу помочь тебе. Ты же запутался, так ведь? Что ты стоишь среди ЭТИХ? Иди сюда - люди, в сущности, злы, а мир жесток. Не так ли?
