Александр Розов - Неандертальский томагавк в астроархеологии

Магистр Шинрю задумчиво погладил свое пузо, ставшее еще круглее после еды.

— Вероятно, Чикити, ты права. Психология «людей Ефремова» похожа на психологию флифло. Правда, интеллект флифло где-то между человеческим и дельфиньим…

— Это частность, — возразила она.

— Это частность, но принципиальная. Интеллект и психика флифло устроены так, что флифло не будет ни лежать под бананом, как дзенский негр, ни рвать жилы в погоне за рейтингом в матрице, как индик, ни кочевать по социальным и физическим просторам, определяя собственную схему рейтингов, как номад. Но классический гомо сапиенс не таков. Его устремления формирует среда. Она сделает его либо дзенским негром, либо номадом, либо индиком… Не отъявленным индиком, а так, приблизительным. Как мы знаем, отъявленный индик выйдет, только если 10 лет уродовать ребенка педагогикой. Теперь внимание: превратить этого ребенка в «человека Ефремова» так же сложно, как превратить его в флифло. Дело не в крыльях, а в ряде генетически заданных элементов структуры интеллекта и психики. Задача, решаемая, но она сопоставима с той задачей, которую решали гамадрилы с «детьми — маугли», подкидышами — людьми. Годовалый подкидыш выживал, усваивая поведенческие нормы этой стаи. Подкидыш постарше — умирал, потому что его психика уже не сминалась так глубоко, а просто ломалась. Ты помнишь, что по философии «Великого кольца», мать передает своего ребенка в стаю гамадрилов… Точнее, в стаю педагогов… Именно в годовалом возрасте, и не позже.

Магистр Чикити возмущенно тряхнула головой.

— Шинрю, ты сейчас подменяешь логические аргументы эмоциональной риторикой!

— Извини, — он развел руками, — ты первая начала, когда сравнила «людей Ефремова» с предельно симпатичными флифло, которых общественное мнение обожало задолго до вынесения Эмердж-Жюри вердикта, ставшего просто констатацией этого отношения.

— Один — один, — буркнула Чикити, — ОК, Давай определим позиции. Ты считаешь, что педагогические методы «Великого кольца» калечат интеллект и психику человека на порядок сильнее, чем даже та педагогика, которая были в ходу у индиков. Логика тут железная, тем более, что в текстах Ефремова упоминается необходимость подавить в маленьком человеческом существе некие «эгоистические инстинкты». Теперь о моей позиции. Я считаю, что Ефремов в этом пассаже честно признал, что нарисованное им сообщество «Великого кольца» непригодно для классического гомо сапиенс. В такой ситуации, он мог выровнять новеллу методом генной модификации, и заменить людей производным биологическим видом, имеющим врожденную психику нового типа. Но, интересна ли было бы читателям-людям новелла о жизни этих производных существ?

— Допустим, нет, — вмешался эрл Трент, — и что из этого, мама? Ты говоришь: автор стал пропагандировать калечащую педагогику, чтобы не терять популярность у читателей?

— Ефремов, — напомнила она, — написал НФ-романы, а не инструкцию по строительству «Великого кольца». Инструкцию написал Амритариши, имевший заказ на воспитание колонистов старательными рабами для «Банды девяти». Но, их, проект был заведомо обречен. Если бы фокус Рудрапада удался, то провал произошел бы позже, и с более страшным финалом. На незавершенную аферу наше общественное мнение ответило одобрением термического удара по миллиону квадратных километров, где жили 300 миллионов индиков. А вскройся афера через год или два? Наше общественное мнение ответило бы так, что мы век отмывались бы от паленой человечины. Но речь не о том.

Сделав пару глотков кофе, магистр Шинрю, на всякий случай, напомнил:

— Ты хотела опровергнуть мой тезис о калечащем воспитании в «Великом кольце».

— Да, — Чикити кивнула, — но давай определимся: какой вариант «Великого кольца» мы обсуждаем? Тот, что в НФ-романах Ефремова? Тот, что в инструкциях Амритариши — Канмаха? Тот, что построен реально?

— Последнее из названного, — сказал Шинрю.

— Ха! Я так и знала, что ты выберешь практику. Нам известно три случая коммунизма, построенного по принципам «Великого кольца»: это Лкела, Сеннар и Гесиона. Лкела я оставлю на сладкое. В Сеннаре власть Амритариши сброшена «революцией багов», но построенная модель коммунизма и схема воспитания, в основном, сохранилась. И вот парадокс: там благополучные колонии с адекватными людьми. Демон сидит в деталях. Логика жизни подправила Ефремова, выкинула помпезность и оставила рациональный базис, по сути, почти такой же, как в колониях и на блуми, созданных в Ассоциации. Я вижу, малышка Лимай опускает свои красивые глазки. Да-да, деточка, ты возишься с киндерами граждан разных блуми, гордишься тем, что Ареал Сквот называют детским садом Третьей космической эры, а ведь это централизованное воспитание.

Лимай стремительно вскочила на ноги, всеми полтораста фунтами своего атлетически сложенного тела выражая возмущение.

— Бабушка Чики! Я никогда, ни словом, ни жестом, не подавляла естественные эмоции ребенка, я никогда не позволю делать это кому-либо другому, если нахожусь рядом!

— Успокойся, малышка, присядь и налей-ка мне кофе. Разумеется, так и есть. Мне жаль субъекта, который в твоем присутствии попробует заняться прессингом в отношении ребенка. Но мне почему-то кажется, что позиция девчонок, которые возятся с детьми в детских садиках колонии Сеннар примерно такая же. А тебя так не кажется?

— Ну… Наверное, — неохотно согласилась Лимай.

— Итак, — резюмировала Чикити, — в отношении Сеннара, коллега Шинрю вряд ли прав.

— В Сеннаре, — заметил магистр Шинрю, — схема «Великого кольца» была, в основном, сброшена, и ты, в какой-то мере сама об этом сказала. А как быть с Гесионой?

— С Гесионой все несколько сложнее… — Чикити взяла чашку кофе, ласково потрепала Лимай по затылку, и продолжила, — …Там схема работы с детьми воспроизводилась по текстам НФ-романов, которые, как я отмечала, были не для этого написаны. Но давай подумаем: что произошло, когда юниоры соприкоснулись с нашей группой Патруля?

Праздник выпуска 17-летних мальчишек и девчонок из «школы 3-го цикла» считался главнейшим в Афинах. Сегодня, согласно традиции, молодые люди вступали в почти взрослую жизнь. Слово «почти» здесь существенно, потому что для получения статуса полноправных граждан, они должны были совершить 12 подвигов Геркулеса, на что отводилось, как правило, три года, но иногда этот процесс обязательных подвигов мог растягиваться очень и очень надолго. Перед вступлением в «фазу подвигов», опять же, согласно традиции, каждый выпускник приносил публичную «Клятву Геркулеса». Ее короткий текст, взятый из книги «ТА», все учили наизусть еще в начальных классах.