Дэниел что-то задумал. Но как он сможет добраться до врага, если рядом его охрана? Как сумеет обойти все сенсоры и сканеры?
Ламерк выбрал для обсуждения проблему восстания тиктаков. Под невинной темой скрывался подтекст: их борьба за пост премьер-министра. Все знали, что через пару дней Ламерк вынесет этот вопрос на голосование.
— У нас есть доказательства, что кто-то подсадил в тиктаки вирус, — сообщил Ламерк.
— Без сомнения. — согласился Гэри. И отогнал жужжащее насекомое.
— Очень забавный вирус. Мои техники говорят, что он скорее похож на маленький разум, а не на вирус.
— Настоящее бедствие.
— О, да. Очень смахивает на то, что называют «чувствительной слабостью».
— Думаю, это не просто электронная болезнь, а самоорганизующийся комплекс веры.
Ламерк удивился.
— Да, тиктаки болтают о «моральном императиве» — не есть живого, ни растений, ни животных…
— Они искренне верят, что это правильно.
— Чертовски странно.
— Вы пока не представляете себе всей картины. Если мы не справимся с этим, Трентор навсегда перейдет на новую диету.
— Ни зелени, ни выращенного мяса? — нахмурился Ламерк.
— И вскоре это расползется по всей Империи.
— Вы уверены? — Ламерк выглядел глубоко взволнованным. Гэри замялся. Он должен помнить, что и у других могут быть идеалы. Возможно, Ламерк…
А потом он вспомнил, как висел над шахтой лифта, цепляясь одними ногтями.
— Абсолютно уверен.
— Вы думаете, что это только признак, только первый симптом? Того, что Империя… умирает?
— Не обязательно. Тиктаки — отдельная проблема на фоне общего социального упадка.
— Вы знаете, почему я хочу стать премьер-министром? Я хочу спасти Империю, профессор Селдон.
— Я тоже. Но ваш выход — политические игры — недостаточен.
— А ваша психоистория? Если я воспользуюсь…
— Она моя, но она еще не готова. — Гэри не стал говорить, что Ламерк был бы последним человеком, которому он доверил бы психоисторию.
— Мы должны работать вместе, неважно кому достанется пост премьер-министра. — Ламерк улыбнулся, абсолютно уверенный в победе.
— Несмотря на то, что вы несколько раз пытались меня убить?
— Что? Послушайте, я слышал об этих покушениях, но неужели вы думаете…
— Я просто поражаюсь, как много значит для вас этот пост. Ламерк тут же сбросил невинно-удивленную маску. И осклабился.
— Только дилетант может задать такой вопрос.
— Всего лишь власть?
— А что же еще?
— Люди.
— Ха! Ваши уравнения людей в расчет не принимают.
— Но сам я до такого не опускаюсь.
— Что доказывает, что вы дилетант. Одна-другая жизнь ничего не значат. Чтобы руководить, вести за собой, вы должны быть выше сентиментальных соплей.
— Возможно, вы правы. — Он уже видел все это в модели, построенной на сатирах, в пирамиде Империи, в большой игре бесконечных интриг аристократов. Он вздохнул.
Что-то привлекло его внимание, какой-то тоненький голосок. Гэри слегка повернул голову и откинулся на спинку кресла.
Тихий голосок принадлежал крохотному насекомому, которое кружилось у самого уха.
«Отойди в сторону, — повторяло оно. — Отойди в сторону».
— Я рад, что вы одумались, — продолжал Ламерк. — Если бы вы сейчас отошли в сторону, не тянули на себя голоса…
— С чего бы это?
Гэри поднялся и, скрестив руки за спиной, подошел к огромному цветку, высотой с человека. Лучше сделать вид, что он чувствует себя не в своей тарелке.
— Могут пострадать те, кто рядом с вами. — Юго?
— Какой-нибудь маленький несчастный случай. Считайте это моей визитной карточкой.
— Сломанная нога. Ламерк пожал плечами.
— Могло быть и хуже.
— А Сатирукопия? Ваддо был вашим человеком? Ламерк махнул рукой.
— Вы не разобрались в деталях. В той операции мои люди работали совместно с людьми академика Потентейт. Уж поверьте.
— Вы так беспокоитесь обо мне. Ламерк прищурился.
— Мне нужно большинство голосов. И я использую каждую возможность.
— Больше голосов, чем вы уже набрали.
— Вот именно — когда ваши голоса достанутся мне.
Две пчелы слетели с розового цветка и закружились возле Ламерка. Он мельком взглянул на них и отогнал. Пчелы отлетели.
— Вы рискуете очень многим.
— Большим, чем моя жизнь?
— И жизнь вашей жены, не забывайте, — усмехнулся Ламерк.
— Я никогда не забываю угроз в адрес моей жены.
— Мужчина должен быть реалистом. Обе пчелы вернулись.
— Я слушаю вас, продолжайте.
Ламерк оскалился и откинулся на спинку кресла. Он был полностью уверен в своих силах. Только он открыл рот…
Между пчелами проскочила молния — прямо сквозь голову Ламерка.
Когда вспыхнул желтый электрический разряд, Гэри упал на пол. Ламерк почти поднялся. Электрическая дуга проскочила через оба его уха. Его глаза полезли на лоб. Изо рта вырвался тонкий визг.
И тут все закончилось. Пчелы упали, словно вспышка истощила их силы.
Ламерк сделал шаг вперед. Падая, он успел вытянуть руки. Его пальцы конвульсивно сжимались и разжимались. Но хватали только пустоту. Тело Ламерка дернулось и обмякло. И лишь мышцы рук продолжали дергаться и сокращаться.
Заледенев, Гэри понял, что даже в последние мгновения перед смертью этот человек тянулся к его горлу.
Он окунулся в многомерное пространство, где не надо было думать о политике.
Как только Гэри вернулся в Университет, он сразу же пожелал остаться один. Столпотворение, последовавшее за убийством Ламерка, смело можно считать худшими часами за всю его жизнь.
Совет Дэниела оказался полезным: «Что бы я ни сделал, оставайся в своей роли: математика, обеспокоенного случившимся, но стоящего выше суеты». Какая там суета, это был сущий кошмар! Вопли, обвинения, паника. Гэри пришлось стерпеть все — и тыканье пальцами в лицо, и угрозы. Когда Гэри вышел из зала, где произошло убийство, личный эскорт Ламерка схватился за оружие. Гвардейцы Гэри уложили пятерых.
Теперь уже весь Трентор, а скоро и вся Империя озлится и призадумается. Внутри у пчел-убийц были крошечные позитронные батареи, которые и разрядились через голову Ламерка. Эта технология считалась давным-давно утерянной. Попытки проследить, кто ее возродил, никуда не привели.
