Вначале Сара решила, что это новая группа уров, вооруженных для войны. Очень рослых уров, с необычными прямыми шеями и очень странными движениями. На мгновение она вспомнила древнюю иллюстрацию – изображение фриза на Парфеноне, того самого, на котором изображены кентавры…
А мгновение спустя она ахнула.
Какая глупость. Это всего лишь люди верхом на ослах. Ифни! Темнота все самое обыкновенное может сделать удивительным, особенно после того, как мы побывали в…
Она мигнула и снова уставилась.
Уж слишком большие ослы. Ноги всадников не тащатся по земле, они высоко над нею, по обе стороны от крупных корпусов, которые словно пульсируют животной силой.
– Это они! – закричал Джома. – Они настоящие! Они вовсе не были все убиты!
Сара чувствовала себя так, словно сошли со страниц – или из кошмаров – и ожили драконы, динозавры или звездные грифоны. Пленницы Урунтай испустили крик, полный гнева и отчаяния, когда поняли, кто появился в свете костра. Это означало, что их великое достижение, претензия их союза на славу – на самом деле неудача. Фарс.
Всадники спешились, и Сара поняла, что это все женщины. Она увидела также, что еще несколько рослых животных идут позади, оседланные, но ничем не нагруженные.
Нет, подумала она, догадываясь, что ей предложат. Они не могут серьезно ожидать, что я соглашусь сесть на одну из этих тварей!
Ближайшее животное фыркнуло, и Незнакомец поднял руку и погладил его по гигантской голове. Это животное массивней четверых или пятерых уров, вместе взятых, с челюстью, способной проглотить руку целиком. Но человек из космоса прижался щекой к мощной шее.
Со слезами на глазах он снова запел:
Когда проснешься, Получишь торт И множество маленьких Красивых лошадок.
Какая странная вселенная.
Он думал об этом, не облекая мысли в слова. Так ему было легче.
В последнее время он нашел несколько способов выражать мысли без тех поспешных, гудящих, жужжащих, щелкающих звуков, с помощью которых раньше делал это.
Музыка и песня. Числа. Рисунки карандашом. Чувства. И странные цвета, которые создают забавные живые визоры, которые иногда носят жители этой планеты.
Реуки.
Он может вспомнить название этого существа и гордится этим достижением.
По мере того как его состояние медленно улучшается, он яснее вспоминает самые важные имена.
Сара, Джома, Прити…
И другие слова, по два-три за раз.
Память его тоже проясняется. Он вспоминает, например, свой разведочный корабль, как по нему стреляли, а он тщетно пытался увернуться, отвести охотника от добычи.
Но не сумел, получил серию сильнейших ударов, а потом последовал период, который он по-прежнему не может отчетливо вспомнить. Какое-то слабое впечатление быстрого движения и перемены… после чего он падает в огне и врезается…
Нет, нет. Думай о чем-нибудь другом.
Езда верхом. Вот о чем думать гораздо приятней. Езда на оседланном животном. На горячей лошади. Удивительная, вдохновляющая радость такой езды, когда ветер охлаждает лицо, принося с собой тысячи поразительных запахов.
Удивительно, как много нравится ему в этом новом мире! В жизни, лишенной одного из тех явлений, которые делают человека человеком. Способности распоряжаться словами.
Теперь он вспоминает. Что-то очень похожее на его рану произошло и раньше. С его другом.
С его капитаном.
И в его сознании возникает образ. Красивая гладко-серая фигура. Плавники бьют воду, заполняя ее массой крошечных пузырьков. Узкие, бутылочной формы челюсти, заполненные острыми улыбающимися зубами. Мозг, пораженный, но все еще поразительно мудрый.
Неслышно он произносит три слога:
Край… дей… ки…
И это мгновенно вызывает цепь воспоминаний. Еще многие друзья. Корабль. Миссия. Необходимость.
Картина водных глубин. Воды такие глубокие и черные, что свет не может туда проникнуть. Укрытие, но не убежище. Во всем обширном космосе для них нет убежища. Но теперь, когда он освобождается из тюрьмы своей болезни, что-то новое возникает в сознании, удивляя неожиданным узнаванием.
Имя.
Мое… имя.
Скользкое от накопившегося напряжения, оно вырывается оттуда, где хранилось так нестерпимо долго. Прыгая взад и вперед, наконец успокаивается и оседает в пределах досягаемости.
Оно не должно было никогда уходить. Это самое привычное слово в личной жизни, но сейчас оно возвращается, словно чтобы приветствовать возвращение.
Скача сквозь ночь в экзотическом лунном свете, окруженный невероятными существами и культурой, непохожей ни на что известное ему раньше, он громко смеется, в восторге от того, что может сделать очень простую вещь. Вот эту.
Меня… зовут… Эмерсон.
